Хранья с удобством расположилась на высоком стуле и, опираясь локтями о барную стойку, с интересом смотрела, как некромант колдует у плиты. Он варил кофе в маленькой латунной джезве, на медленном огне.
До этого она никогда не встречалась с кадаверцианом. Лишь видела его фотографии да слышала истории о нем. Разумеется, рисовала в голове какой-то образ, но, кажется, сильно ошиблась. Реальность оказалась далека от ее представлений.
Хранья следила за точными, неторопливыми движениями и, сама того не замечая, улыбалась. Он не был простым исполнителем приказов Вольфгера. Старый мэтр доверял ему. Но может ли рассчитывать на его лояльность она?..
— Чему вы улыбаетесь? — спросил мастер Смерти, не поднимая взгляда.
— Простите. Вы напомнили мне старого друга. Я вернулась во времена молодости.
Он понимающе кивнул:
— Вольфгер рассказывал, что вы были дружны. Он хорошо о вас отзывался. Только поэтому вы в моем доме.
— Не любите клан Нахтцеррет? — она прищурилась.
— Мне не за что вас любить, — Кристоф не собирался лицемерить.
— Не все такие, как мой брат, — Хранья следила за тем, как черная ароматная жидкость переливается из турки в ослепительно-белую чашку.
— Поверю вам на слово.
— Раньше мы были другими.
— Раньше все были другими, — легкое пожатие плеч. — Нософорос — реальными, Вриколакос — дикими, Даханавар — слабыми, а Лудэр… живыми. Сахар? Сливки?
— Нет. Благодарю.
Пригласив ее к столу, колдун сел в глубокое кресло. Она расположилась напротив, утонув в мягких кожаных объятиях. Взяла чашечку, поднесла к губам, втянула носом терпкий аромат свежесваренного кофе и сделала осторожный глоток. Зажмурилась от удовольствия.
— Превосходно.
Он задумчиво наклонил голову и признался:
— Впервые вижу, как кто-то из нас пьет нечто иное, чем кровь. До сегодняшнего дня я полагал, что человеческая еда нам недоступна.
— Это так, но… — она беспомощно повела плечами. — У меня нет ответа на вопрос, почему кофе для меня — это кофе. Про мою маленькую слабость знают только двое учеников. И теперь вы.
— Польщен, — сказал колдун, хотя его холодные глаза говорили о том, что он остался безразличен к этой тайне. Ему от нее не было никакого прока.
Хранья видела, Кристоф не собирается первым спрашивать об истинной причине ее прихода. Но не спешила начинать разговор, допивая напиток. Наконец, она поставила чашечку на блюдце и произнесла то, что должен был хотеть услышать некромант:
— Поверьте, мне очень жаль, что он исчез.
— Не только вам, — последовал сухой ответ.
Тхорнисх сокрушенно покачала головой:
— Могла ли я подумать, что переживу старого друга.
— Вы считаете, мэтр мертв? — теперь кадаверциан пристально смотрел на нее, и Хранье вдруг стало неуютно под его пронзительным взглядом. Вот и еще одно отличие. С Вольфгером было удобно в любой ситуации. Его присутствие всегда действовало расслабляюще. С ним хотелось поделиться информацией. Впрочем, ничего не поделаешь — древнее, благородное воспитание. А Кристоф оказался слишком резок и прямолинеен. Вряд ли он способен на компромиссы.
Она выдержала проницательный взгляд, откинулась на спинку кресла, помолчала, делая вид, что ей трудно собираться с мыслями:
— Мы дружили несколько веков. Я осмелюсь думать, что смогла хорошо узнать Вольфгера. Не в его духе пропадать на столько лет, бросив клан и не предупредив об этом никого, включая любимого ученика. Даже если бы у него были серьезные причины исчезнуть, то за прошедшие годы он бы дал о себе знать. Но ведь этого не произошло… Поэтому я склонна предполагать самое худшее.
— У вас не возникала мысль, что его могут держать в плену?
— Пустая надежда. Сами посудите — долго ли вы смогли бы удерживать взаперти одного из самых сильных кровных братьев в мире? Согласитесь — это слишком обременительно. Лично я бы сильно нервничала, если бы в подвале моего дома томился в плену мастер Смерти. Проще избавиться от столь опасного гостя.
— Как вы думаете, Хранья, кому это могло быть выгодно? — Кристоф отодвинул в сторону чашку, как будто она могла отвлечь девушку от заданного вопроса.
— Мало кто решился бы выступить против него, — на этот раз непритворно задумчиво ответила она. — Не мне вам говорить, насколько это было опасно. Не я одна помню два любимых заклинания Вольфгера Владислава — «Тёмного Охотника» и «Покров Ночи». Этого было достаточно, чтобы большинство из нас просто не вступали с ним в конфликты. Он должен был кому-то очень сильно помешать. Настолько сильно, чтобы этот некто рискнул своей жизнью, вступив с ним в противоборство. К сожалению, у меня нет даже предположений, кто мог бы пойти на подобный риск. Я слишком много времени провела в изоляции от остальных братьев, и у меня нет полной картины межклановых отношений. Логические выводы могут быть неверными. Вам придется самому найти ответ. Но, возможно, я смогу вам помочь.
— В обмен на что? — мрачно поинтересовался он.
— Вы считаете, я пришла, чтобы предложить сделку? — она понимающе кивнула. Ей понравился правильный ход его мыслей, но, естественно, вслух Хранья произнесла другое. — Ну, конечно… тхорнисхи. Что с нас возьмешь. Нет. Я пришла по другой причине. Хотя и по поводу Вольфгера мне есть, что сказать… Вы знаете о «Поцелуе Медузы»?
Кристоф пожал плечами:
— Это одно из высших боевых заклинаний Лигаментиа. Когда меня обратили, дети Лигамента уже покинули этот мир. Так что о «Поцелуе» я только слышал. Но ни разу с ним не сталкивался. К чему ваш вопрос?
Прежде чем ответить, Хранья задумчиво покрутила перстень с большим аметистом на указательном пальце:
— Да, вы правы. «Поцелуй» — одно из высших заклинаний этой безумной семейки. М-м-м… если мне не изменяет память, кажется, его придумала Соломея в тот год, когда алеманы [78]оказались разбиты франками под Боном [79]. Да, пожалуй, именно тогда. Девочка всегда была выдумщицей на такие… штуки. Вот только вы ошибаетесь в том, что это боевое заклятье. Изначально оно несло лишь обездвиживающую функцию. И могло свалить даже нософороса. По крайней мере, ходили такие слухи… — сестра Миклоша позволила себе вежливую улыбку, говорящую о том, что в последнее утверждение она не слишком верит. — Лишь гораздо позже Иноканоан стал применять его, как боевое. Оно крайне сложно в освоении, но эффективно. Я считаю, что Вольфгера одарили таким «Поцелуем».
