скафандры и глушилки, что и у нас. Мы что мировое правительство проспали, я не понимаю? – тема была богатая, но политика и теории заговора Артёма не увлекали, – Холодный синтез… Знать бы, чего там за синтез: ничем не фонит, не гудит, не греется… Столько болтовни развели, столько версий, а толку?
– Никакого, – палец капитана остановился на разделе с лимонадами, помедлил и вернулся в начало меню.
– Никакого… Внутрь бы залезть, но нельзя…
– Рванёт.
– …рванёт, – механик подозрительно вгляделся в безмятежное лицо собеседника, заподозрив того в несерьёзном отношении к коварству капсулы реактора, – Издеваешься?
– Разве что самую малость. Если ты закончил, хочешь шутку про фотонный двигатель расскажу?
– Вот уж не надо. Я их все знаю, там либо глупо, либо пошло и вторично, – Артём сухо хрустнул пальцами сперва правой, потом левой руки, – Давай и правда к делу. Что у тебя стряслось, что обязательно нужно было лично встречаться, да ещё и в этом месте? Мне из Нижнего три часа пилить, знаешь ли, но ты позвал, и я примчался. Цени!
– Ценю, а как же… Даже в рейс зову. До вылета от четырёх до шести дней, зависит от бюрократии, – Сомов напряжённо уставился собеседнику в переносицу.
– Погоди-погоди… – брови механика от удивления взяли неплохую высоту, – Вылет? На «Академике»?? Мы же только месяц как вернулись, у тебя ещё два месяца очереди на ТО, плюс само ТО… Я дочке на Алтай обещал… Шутишь что ли?
«Академик Сомов» – так назывался средний толкач, который с немалыми сложностями, приключениями и долгами несколько лет назад приобрёл Валентин. Ещё это название служило ему постоянным напоминанием о том, что пить надо в меру, даже в кругу друзей. История в том, что корабль был назван отнюдь не в честь его отца, деда или иного высоконаучного родственника, вовсе нет. Просто во время учёбы в университете самому Валентину Сомову повезло оказаться в команде по академической гребле… Во время «обмывания дюз» это показалось очень остроумным и оригинальным, а вот в пору похмельного раскаяния – уже не очень. Но документы на смену регистрационных данных уже ушли, а повторная смена идентификатора космического корабля стоила обидно много денег, которых у новоиспечённого судовладельца и так не было. А потом уже и привык.
Что до предложенного внепланового рейса, то всё было предельно серьёзно.
– Открытый контракт от наших родных корпоратов. «Заслону» внезапно и срочно понадобилось огромное количество металлов. Как я понял, они уже выбрали всё доступное с рынка, напрягли переработку и теперь им нужны астероиды из пояса, чтобы эту переработку загрузить.
– «Заслон»… это же военпром. «Мирное небо – наша работа», «Всегда на страже»… Мы что, воевать с кем-то собрались? Добром это не кончится…
Артём скрестил руки на груди и ссутулился. На заре карьеры он нарочно по случаю пересыпал свою речь изречениями механика Зелёного, со временем это неоригинальное развлечение наскучило, а изречения стали всплывать уже сами собой.
– Ааатставить паникёрство. Расширяются они, давно к этому шло. Жевали-жевали конкурентов и дожевали: были МиГи, были Камовы, были БАРСы, теперь будут только Заслоны. Всё, что стреляет и летает выше ста метров, теперь они производить и обслуживать будут. Отсюда ещё один нюанс по нашему контракту: он как бы испытательный. Если не запорем, то по завершении вместе с кораблём минимум на пять лет идём на постоянку в «Заслон» в космологистику. Новый отдел у них будет, такие большие ребята стали, что без собственной космологистики уже неприлично. Вы с Костиком отказаться сможете, я уже нет, штраф за это тоже – космический.
– Были времена, покупали баре землю с крестьянами. Ныне времена не те, ныне корабли с экипажами покупают… – Артём произнёс это немного распевно, вроде как: «жили-были…», но потом посерьёзнел, – Валь, может ну его, тебе что ли начальства в жизни не хватает? Денег и нормальными рейсами заработать можно, а тут вопросы одни. Что с ТО, сколько мы подходящую эмку искать будем, крюки нужны новые – из потока эту эмку вынимать… И это только по самому контракту. А на Алтае хорошо…
«Эмка» – это астероид М-класса, упрощая, эти астероиды можно назвать металлическими. А «крюками» в просторечье называли ракетные управляемые дроны, с помощью которых можно менять положение космических тел.
– ТО вне очереди, камень на месте найдут, нарубят и на блюдце подадут. В точке встречи китайский лазер болтается, он и отрежет нам кусочек поднебесный. От нас требуется только зацепить и довести до приёмника на ближней орбите, – капитан демонстрировал предельную собранность и серьёзность, – Оплата не поражает: полторы обычные ставки, но есть очень важный момент – в счёт аванса нам по себестоимости дают автодок своего производства. И, пока ты не начал крутить пальцем у виска, читай.
Сомов развернул проекцию своего браслета, выбрал нужный файл и щелбаном запустил его в сторону Артёма. Тот принял и открыл документ.
– Так… «Всем внеатмосферным судам любой принадлежности… предписывается… запрет на покидание стояночных пунктов…», – полистал, бегло выхватывая глазами куски текста, и свернул, – Так, я понял, что звёздные мальчики из Роскосмоса решили сделать нашу жизнь ещё интереснее. Больше ничего не понял, но проникся. Можешь коротко рассказать, что это за дичь, чтобы всё сейчас не читать?
– Во-первых, мальчики почти ни при чём – это новый международный стандарт, а, во-вторых, дичью я бы называть это не стал. Спорно, но… – Сомов встопорщил ладонью ёжик волос на голове, подбирая слова, решил бросить это дело и перейти к главному, – Короче, появилось новая болезнь, первая космическая. Смертельная, лечить пока не научились, все случаи заражения – дальше Марса. Симптомы, если коротко: у человека стремительно отъезжает колпак, после чего организм идёт вразнос, весь и сразу. Под конец – судороги и боль от ультрафиолета, чёрный пот.
Артём сложил губы в трубочку и со свистом выдохнул, новости его ошарашили.
– Была желтуха, была краснуха. Теперь, значит, чернуха…
– Ага, только ты в приличном обществе это не ляпни, не поймут.
– А? Извини, я что-то…
– Брось, я сам, как узнал, полдня мозги собирал в кучку. Дальше: источник заразы неизвестен, но от человека к человеку вроде как не передаётся. По крайней мере экипажи, в которых были заболевшие, в карантине, конечно, подержали, но после выпустили и контакты не ограничивают. Теперь, чем это нам грозит, кроме смерти в чёрной луже, если не хотим профессию менять. Чтобы выйти в рейс теперь на корабле нужно иметь изолятор и врача. Для тех, кому лишнего члена экипажа пихать некуда, есть альтернатива – капсула автодока. Всё, других вариантов нет. Понимаешь, что будет, если мы этот контракт не
