Капитан торопливо подошел. Я стоял в оцепенении. Одной рукой он обнял меня за талию, а другой сделал движение, будто нажимает переключатель эпох на энергопоясе.
— Рукой нужно обнять, чтобы истечением твоего биополя замкнуть вспыхнувшую капсулу вокруг «толстомордого». Ты не бойся — все предусмотрено… Как только капсула развернется, она перережет нейтринный луч, и «толстомордый» будет отсечен от Вечности. Отсечен. Понимаешь? Вместе с ним улетишь в прошлое, в первобытный век — там у Диктатора конечная станция во времени. И там ты сам расправишься со своим врагом. Через сто дней пояс-капсула снова вернется. По желанию можешь либо остаться в первобытном веке, либо совершить рейд. Куда? Вероятно, в мир-фантом… Но мне… Нет, не только мне! Ты окажешь услугу всему братству цивилизаций, всем планетам, населенным живыми обитателями. Я займу место «толстомордого» в высших сферах Вечной гармонии. Будет больше доверия у Диктатора… И взорву… Изнутри взорву! Вечная гармония разлетится вдребезги… Выполнишь приказ? Обещаешь?
— Обещаю, Федя. Твердо обещаю, хоть и не совсем…
— Ты все поймешь. Увидишь «толстомордого», все вспомнишь и поймешь.
Стриганов говорил торопливо и нервно, расхаживая по комнате. И вдруг замер. На лице его застыла гримаса отвращения и ужаса.
— Все. Сигнал… Диктатор зовет. Сейчас он погасит искорку жизни. Прощай, Сережа…
Капитан протянул руку и тут же исчез. В самом деле, будто погас… Вот так и погас с протянутой рукой.
Что это было? Сон? Галлюцинация?
Пожалуй, не сон и не галлюцинация. В этом я убедился на другой день. Утром, еще сонного, меня схватили подручные Тибора и увезли в камеру пыток. Крепко связанный, я сидел в особом кресле, от которого тянулись провода столу — своего рода пульту управления палача. Стол усеян был кнопками, верньерами и светящимися приборами. Самый страшный из них — диагностер, регистрирующий внутренние кровоизлияния и переломы костей. Рядом подрагивал стрелкой квадратный индикатор боли.
Пришел Тибор, деловито уселся за стол. Взглянув на меня, торжествующе гоготнул:
— Га! Га! Провокатор!.. Хорош провокатор. Я догадывался, что ты пришелец, который ловко маскируется под провокатора. Но вот кто второй пришелец, как он явился и как исчез — для меня загадка. Думаешь, не знаю о нем? Знаю! Стены твоей квартиры зафиксировали второго пришельца. О чем вы с ним говорили? Молчишь? Ничего, у меня заговоришь: Тибор — это Тибор!
Тибор говорил о Федоре Стриганове. Явное доказательство, что приход воскресшего капитана — не бред, не галлюцинация…
Стрелка индикатора боли вздрогнула и поползла вверх, мою правую ногу пронизала нестерпимая боль. Почти теряя сознание, я нащупал под рубашкой энергопояс — подарок неведомого Диктатора. О поясе никто не знал. Передвинул переключатель эпох. Вспыхнуло холодное фиолетовое пламя: пояс развертывался в капсулу. Фиолетовое мерцание погасло, и меня окутало тахионно-фотонное поле в форме перетянутого посередине яйца. Прозрачного, как воздух. Для аборигенов эпохи я был уже невидим и неощутим. Я просто перестал для них существовать, ибо очутился в сдвинутом, несовмещенном времени. Но я какой-то миг видел все. Не без злорадства вспоминаю, как Тибор, обалдело заморгав глазами, уставился на опустевшее кресло…
Началась пульсация поля — словно взмахивали невидимые крылья. Птица-капсула вырвалась из эпохи на простор и теперь скользила во времени в поисках точки совмещения.
Мимо проносились тысячелетия. Я падал в прошлое… Падал стремительно, и ничего нельзя было разобрать в сером хаосе сменяющихся эпох и цивилизаций.
Наконец капсула нащупала свою точку. Наступил торжественный момент — фиксация в запрограммированной эпохе, стыковка. Произошла она ночью. Короткая вибрация поля, и капсула вспыхнула, развернув свои огненные крылья.
Когда фиолетовое пламя погасло, капсула свернулась в энергопояс. Щекотнув под рубашкой, он тут же исчез, растворился в Великом Ничто — в вакууме. Со слов капитана я знал, что пояс улетел в будущее, в Вечную гармонию. Для аккумуляции энергии. Через сто дней он вернется.
Я лежал на левом боку, рассматривая сквозь гермошлем приютивший меня мир. Спина упиралась во что-то твердое. Камень? Обернулся и в темноте увидел сизый, туманно светившийся ствол березы. На лесную прогалину пробивался Сверху дымный, лунный свет. Я сразу почувствовал доверие к этой планете, смело откинул на спину гермошлем и вдохнул свежий ночной воздух, насыщенный лесными ароматами.
Встал и, хромая, побрел наугад. Плазменный излучатель держал наготове. Им же освещал дорогу. Выбрался на посеребренную луной поляну. На краю ее притулилась к могучей сосне хижина. Я открыл скрипнувшую дверь, посветил. В хижине было пусто. Я повалился на нары и проспал до утра.
Так я поселился в этой давно заброшенной избушке. Сейчас сижу перед окном за дощатым, посеревшим от времени столом. Передо мной — цветной портрет Элоры. Портрет, большой блокнот и авторучка — все, что осталось от Электронной эпохи. На вырванных из блокнота листах пытаюсь писать воспоминания.
Смешно сказать — воспоминания. О самом главном — о Вечной гармонии с ее загадочным Диктатором — ничего решительно не помню. Как ни вглядываюсь в черный колодец памяти — ничего… Одни только видения и назойливые мысли о фантомах.
Вчера утром, пока варилась уха, я не раз осматривался, с удовольствием вдыхая запахи трав и хвои. Не планета, а курорт. Странная планета, очень странная… Самое непонятное в ней то, что она слишком понятна. Поляну окружали знакомые с детства сосны и березы. На огромной раскидистой сосне, подпиравшей хижину, мелькал рыжий хвост белки. В глухой чащобе гулко барабанил дятел, а леса звучали, как орган, — их наполняли струнные песни синиц.
Если бы это была Земля!
Мысль о фантомах гвоздем засела в голову. Правда, временами — это бывает все чаще и чаще — мне кажется, что капитан ошибался. Фантоматические способности Диктатора, вероятно, огромны. Но достаточны ли они, чтобы создать такое правдоподобие? Нет, сейчас я почти уверен, что капсула закинула меня в реальную эпоху.
Через сто дней вернется капсула, чтобы переместить меня сквозь тысячелетия в эпоху Тибора. Я могу пренебречь ее зовами… И в самом деле: чем шататься по шумным и опасным вершинам цивилизации, не лучше ли навсегда остаться здесь, у ее истоков, вот в этом тихом закутке истории?
Но приказ! Я обязан выполнить волю капитана. Только в эпохе Тибора может состоятся встреча с таинственным гостем из Вечности «толстомордым». Он придет из загробного мира!
Ко мне снова протягивают холодные щупальца смутные образы, видения и… страх! Непривычный, суеверный страх. Я пытаюсь освободиться от его липких пут, стараюсь хоть что-нибудь вспомнить о проклятой Вечной гармонии. В конце концов, не традиционный же это поповский ад с чертями и грешниками, с таинственным Сатаною во главе! Имеет же эта «гармония» какое-то материалистическое объяснение…
