Он швырнул грязную посуду в мусоропровод и вскричал:
— На тахоргов! Украсим кабинет Пэл Минчин — Ричмонд, семнадцать-семнадцать-семь черепом тахорга!
И он спел:
Пусть тахорги в страхе воют,
Издавая визг и писк!
Ведь на них идёт войною
Структуральнейший лингвист!
— Теперь так, — сказал Вадим. — Где радиофон? — он набрал номер. — Антон? Как дела?
— Стою в очереди, — ответил Антон.
— Что ты говоришь? И все на Пандору?
— Многие. И кто-то распространяет слух, что охота на тахоргов скоро будет запрещена.
— Но мы-то успеем?
Антон некоторое время молчал.
— Успеем, — сказал он.
— А девушки там рядом есть?
— Как не быть…
— А они тоже успеют?
— Сейчас спрошу… Они говорят, что успеют.
— Передай им привет от знакомого структурального лингвиста шести футов росту, с благородной осанкой… Слушай, Антон, что я тебе хотел сказать? Да! Привези, пожалуйста, дяде Саше скальпель. И пару «БЭ-6». И заодно «БЭ-7».
— И заодно новый вертолёт, — сказал Антон. — Что этот старец сделал со своим скальпелем?
— Ну как ты думаешь, что можно сделать со скальпелем?
— Не знаю, — сказал Антон подумав. — Скальпель — это вещь на века. Как Баальбекская платформа.
— Он уронил его в желудок своему «Колибри».
В радиофоне захихикало несколько голосов. Очередь развлекалась.
— Ладно уж, — сказал Антон. — Жди, я скоро буду. Будь моим суперкарго и начинай погрузку.
Вадим сунул радиофон в карман и прикинул через три комнаты расстояние до выхода.
— Дух ног слаб, — процитировал он, — рук мощь зла!
Он встал на руки и живо побежал к выходу. На крыльце он сделал сальто и с криком «У-ух!» Упал на четвереньки в траву перед крыльцом. Поднявшись и почистив руки, он произнёс с выражением:
На войне и на дуэли
Получает первый приз —
Символ счастья и веселья —
Структуральнейший лингвист.
Затем он неторопливо отправился в аллею, где были свалены тюки и ящики. Груза было довольно много. Надо было везти с собой оружие, боеприпасы, запас пищи, одежду — отдельно для охоты и отдельно — чтобы посетить знаменитое кафе «Охотник» на плоской вершине Эверины, где между столиками вольно гуляет пряный ветер, а под обрывом на трёхсотметровой глубине громоздятся, подобно грозовым тучам, непроходимые чёрные заросли; где исполосованные колючками охотники с хохотом осушают пузатые фляги «Крови тахорга» и вывихивают себе плечи в тщетных попытках показать, какой череп они могли бы добыть, если бы знали, с какой стороны у карабина приклад; где в тёмно-зелёных сумерках пары скользят на усталых ногах в «Светлом ритме», а над хребтом Смелых поднимаются в беззвёздное небо зыбкие сплющенные луны.
Вадим присел на корточки к самому тяжёлому ящику, приладился и рывком поднял ящик на плечи. В ящике было оружие — три автоматических карабина с прицелами для стрельбы в тумане и шесть сотен патронов в плоских пластмассовых обоймах. Пружиня при каждом шаге, Вадим понёс ящик через сад к «Кораблю». Он зашёл со стороны приёмника и пнул ногой в борт. Мембрана, затягивавшая овальный люк, лопнула, и Вадим свалил ящик в темноту, из которой пахнуло холодом.
Вадим пошёл обратно, обрывая на ходу с кустов громадные ягоды какого-то гибрида. И каждый куст сбрасывал на него заряд холодного крупного дождя.
Надо взять не меньше пяти тахоргов, думал он. Один череп для Пэл Минчин Ричмондской. Пусть знает, что я хороший парень. Один череп маме. Мама череп не возьмёт, она человек серьёзный, и тогда я подарю череп первой девушке, которая пройдёт мимо меня на углу Невского и Садовой после девяти утра. Третьим черепом я брошу в Самсона, чтобы умерить его скепсис: он странно вёл себя у Нели, когда я рассказывал о последнем походе на Пандору. Четвёртый череп — Нели, чтобы она верила мне, а не Самсону. А пятый череп я повешу над стереовизором. Он с наслаждением представил себе, как отлично будет выглядеть хорошенькая дикторша под оскаленным черепом чудовища.
Он перенёс на «Корабль» четыре больших ящика с живым мясом, восемь ящиков с овощами и фруктами, два мягких тюка с одеждой и ещё один большой ящик с подарками для старожилов и с корявой надписью: «Шкатулка для Пандоры».
Где-то за тучами солнце поднималось всё выше и выше, становилось жарко. Всё вокруг высыхало. Лягушки попрятались в траву. В пустых коттеджах с шелестом распахивались стены. Дядя Саша повесил гамак и разлёгся возле своего «колибри» с газетой. Вадим кончил перетаскивать груз и пристроился к кусту крыжовника.
— Итак, вы улетаете, — сказал дядя Саша.
— Угу.
— На Пандору улетаете?
— Ага.
— Вот тут пишут, что заповедник собираются закрыть. На несколько лет.
— Ничего, дядя Саша, — сказал Вадим. — Успеем.
Дядя Саша помолчал и сказал негромко:
— Мне здесь будет очень скучно одному.
Вадим перестал жевать.
— Так мы же вернёмся, дядя Саша! Через месяц.
— Всё равно. Я на этот месяц вернусь в город. Что я здесь буду делать один в пяти коттеджах? — он посмотрел на вертолёт. — С этим дурачком. Полуживым.
В небе послышалось негромкое фырканье.
— Вон ещё один летит, — сказал дядя Саша.
Вадим задрал голову. Невысоко над посёлком медленно выписывал восьмёрку ярко-красный «рамфоринх». На тощем брюхе чётко выделялся белый номер.
— Так-то я тоже могу, — сказал дядя Саша. — А вот вы, голубчик, спикируйте винтом, и чтобы не боком, и не в пруд, а рядом…
«Рамфоринх» улетел. На бетонной дорожке за садом послышалось сопение машины.
— В нашем посёлке становится оживлённо, — сказал дядя Саша. — Движение как на Невском.
— Это Антон! — Вадим вскочил и побежал к «Кораблю».
Антон загонял машину в гараж. Выйдя из гаража, он рассеянно сказал:
— Всё в порядке, Димка. Штурманскую книгу я зарегистрировал, «добро» получил…
— Но? — спросил проницательный Вадим.
— Что — но?
— Я отчётливо слышу в твоей речи «но».
Антон сказал неохотно:
— Я заезжал к Галке. Она не поедет.
— Из-за меня?
— Нет… — Антон помолчал. — Из-за меня.
— М-да, — глубокомысленно сказал Вадим.
Антон спросил:
— А как у нас с погрузкой, суперкарго?
— Всё в порядке, шкип. Можно стартовать.
— А как у нас в доме? Прибрано ли?
— В чьём доме?
— Например, в моём?
— Нет, шкип. Виноват, шкип. Я только что кончил грузить, шкип.
Низко над крышами снова пролетел красный «рамфоринх». Антон поглядел.
— Что за притча? — удивился он. — Опять ЦЩ-268. По-моему, я стал обьектом пристального внимания. Этот красный «рамфоринх» с бортовым номером ЦЩ-268 гонится за мной с Дворцовой площади.
