Керри ответил:
– Знаю. Но я хочу потолковать с Робом об одном конкретном ССК.
– О каком именно? – спросил Тэл.
– О четырнадцатом. Он вступил в строй лет десять назад, – Шарки выговаривал слова отрывисто, как бы вколачивая гвозди. Создавалось впечатление, что он еле сдерживает злость. – ССК, о котором я веду речь, был третьим по счету пропавшим без вести кораблем сразу после старта в гиперпространство. Он так и не вернулся, исчез навсегда с двумя тысячами человек на борту – офицерами и рядовым экипажем.
Керри замолчал. У Роба похолодели руки.
Заговоривший Джо Маккэндлис уже не казался таким компанейским, как обычно:
– Я что-то никак не пойму, почему у тебя такой большой интерес именно к этому космическому кораблю, Шарки.
– Спроси Эдисона.
– Роб, о чем это он? – заволновался Бай.
– У него какой-то личный интерес, как я понимаю, – ответил Роб.
Друзей Роба поразила внезапно появившаяся мрачность в его голосе. Керри Шарки ухмыльнулся. От этой ухмылки, от всего лица Керри, от манеры его поведения веяло чем-то тягостным, суровым и тревожным. Как рано все же взрослеют сироты!
– Эдисон, конечно же, ничего вам не рассказывал об этой истории, да, ребята? – ехидно спросил Шарки. – Я не удивляюсь. В интернате на Ламбет-Омега я был в хороших отношениях с одним из учителей. От него я узнал, что Роб Эдисон вечно затевал драки, когда учился на Ламбет. Тогда он не делал секрета из своего прошлого. С тех пор он, как видно, стал хитрее.
В глазах Роба мелькнула злоба.
– Я ухожу, Шарки. Потом поговорим…
– Нет, сейчас! – Керри схватил его за руку. – Разговор будет о «Маджестике».
Ударом грома прозвучало это название для Роба. В одно мгновение рухнули мир и спокойствие двух последних лет жизни.
Шарки сказал правду. В своем первом интернате на Ламбет-Омега Роб ничего не скрывал о своем отце. И поэтому все мальчишки относились к Робу, как к отверженному. Он терпел все это много лет, но в конце концов решился попросить перевода в интернат на Деллкарт. Здесь он никому не рассказывал о прошлом, и с тех пор не знал неприятностей.
А теперь стряслась настоящая беда.
Бай Винтерз почувствовал, что происходит что-то неладное. В знак солидарности с Робом он стал рядом с ним и обратился к Керри:
– Надеюсь, ты не наглотался каких-нибудь запрещенных таблеток, чтобы поднять себе цену в наших глазах, а, Шарки? Что-то я совсем ничего не могу понять из того, что ты говоришь.
– Нет, я не глотал никаких таблеток. Просто вот уже почти семь лет, как я живу без отца.
– А где твоя мать? – спросил Бай.
– Умерла, когда мне было три года, – резко ответил Шарки. – А твоя?
Бай покраснел и тихо произнес слова извинения за свой слишком прямой вопрос, но Шарки почти никак на это не прореагировал.
– Ты говорил о своем отце… – напомнил Тэл Эрун.
– Мой отец был вторым пилотом на «Маджестике», – сказал Шарки. – Он был на борту корабля, стартовавшего с Далекой звезды.
– Далекой звезды? – удивленно переспросил Джо Маккэндлис.
– Это очень дальняя планета, – объяснил Роб каким-то уставшим, удрученным голосом. – Она находится в самом хвосте чечевицеобразной туманности.
– Совсем в другом конце галактики, не так ли? – заметил Бай.
– То, о чем хочет поведать Шарки – преимущественно вам, а, возможно, и мне, – продолжал Роб, – состоит в том, что семь лет назад «Маджестика» сразу же после старта с полигона на Далекой звезде в гиперкосмос бесследно исчезла. Отец Шарки был одним из двух тысяч человек, погибших вместе с кораблем.
Еле слышно Роб добавил:
– Капитаном «Маджестики» был Дункан Эдисон.
Джо Маккэндлис изумленно спросил:
– Твой отец?
Роб кивнул головой, не спуская глаз с Керри Шарки.
В наступившей тишине был слышен шум потолочных кондиционеров, фильтрующих воздух с немного сладким запахом от специальных добавок против бактерий. Возле двери так и стояла группа ребят, ставших случайными свидетелями этого разговора.
«Что ж, наверное, было наивным надеяться на то, что можно скрыть навсегда печальное событие семилетней давности», – подумал Роб.
– Расскажи своим друзьям все остальное, Эдисон, – не унимался Керри Шарки.
Роб шагнул вперед. Видя, что он пришел в ярость, Бай Винтерз взял друга за руку. Роб отбросил его руку.
– Что за удовольствие тебе от всего этого, Шарки?
– На «Маджестике» погиб мой отец! Среди остальных двух тысяч человек. А твой отец командовал кораблем.
– Мой отец не был виновен…
Керри Шарки, насмешливо фыркнув, перебил его:
– Я знаю, ты все время это повторял на Ламбет. Скажи ребятам, к какому заключению пришла комиссия по расследованию после завершения своей работы.
На горле Роба сильно дернулся один из мускулов. Шарки невозмутимо продолжал:
– Ну ладно, тогда я скажу. Следственная комиссия, изучив магнитофонную запись голоса командира Эдисона, дала такую оценку – ПКК.
Тэл Эрун, отец которого был начальником летного состава – он погиб при взрыве на пусковой площадке, – первым догадался, как расшифровывается вывод, сделанный комиссией. Тэл тихо спросил:
– Просчет в команде капитана?
– Совершенно верно, – сказал Шарки. – Что может быть хуже такой оценки? Но я считаю, что это слишком мягко сказано о нем.
В глубине души Роб понимал чувства Шарки – понимал, какую боль он испытывал все эти годы после того, как потерял отца. Все ребята, живущие в интернатах для сирот космонавтов, терпели такие же муки.
Тем не менее большинство из них не пытались кому-то мстить или искать козла отпущения. Их отцы добровольно выбирали космическую службу, хотя прекрасно знали, что подвергают себя огромному риску, отваживаясь находиться на борту больших судов, мчащихся через гиперпространство со скоростью больше ста восьмидесяти шести тысяч миль в секунду. Мужчины, которые выводили корабли в космос, чтобы разведывать и осваивать все новые и новые планеты галактики, понимали, что могут погибнуть в любой день, оставив на произвол судьбы своих жен и детей, или пополнить своими мальчиками и девочками интернаты для сирот, если у них не станет обоих родителей. Но, несмотря ни на что, космонавты продолжали служить, кто-то из них погибал, а сыновья и дочери погибших росли и становились взрослыми. Большинство детей гордились тем, что их отцы так много сделали для человечества.
Шарки тем временем подошел к Робу почти вплотную. Роб даже увидел капельки пота, заблестевшие у него на лбу.
– Нет, Эдисон, ПКК – слишком мягкий приговор для капитана, который допустил глупейшую ошибку, приведшую к гибели двух тысяч человек.
Не успел Шарки договорить, как в ход пошел правый кулак Роба.
