На оптимальных местах сверкающих скал буровые машины сцеплялися с поверхностью с помощью присасывающих устройств и отделяли алмазы при помощи звуковых волн на естественных частях расщелины; держа пласты алмазов в своей хватке, глупые машины отправлялись назад вниз по скале к районам загрузки.
Это был эффективный процесс, но иногда звуковая процедура добычи разламывала пласты алмазов. Однажды Пирс дал рабам долю в прибыли, и такие неудачи стали случаться не так часто, так как они больше заботились после того, как получили долю.
Наблюдая за операциями на Хагале, у Пирса родилась идея, которая заключалась в том, чтобы разрешить бригадам пленников работать без типичного регулирования и пристального надзора Харконненов. Несмотря на то, что некоторые рабы согласились с побудительной программой, появилось несколько проблем. Из-за сокращенного наблюдения некоторые рабы сбежали; другие стали дезорганизованными и ленивыми, просто ожидая, когда кто-нибудь скажет им, что делать. Первоначально продуктивность спала, но он был уверен, что производительность в конечном итоге вернется и даже превысит предыдущие уровни.
До того, как это могло случиться, его отец нанес неожиданный визит на Хагаль. И Ульф Харконнен не был заинтересован в творческих идеях или гуманных улучшениях, если прибыль упала….
Его родители были вынуждены оставить своего младшего сына Ксавьера на Салусе с приятной парой, знакомой по школе.
– Я содрагаюсь при мысли, каким будет мальчик, если они его растят. Эмиль и Лусиль Тантор не знают, как быть строгими.
Подслушывая, Пирс узнал, почему его, любящий манипулировать, отец оставил его маленького брата с Танторами. С тех пор, как старая пара не могла иметь детей, хитрый Ульф старался получить их расположение. Он надеялся, что Танторы в конечном итоге оставят свое имущество своему дорогому «крестнику» Ксавьеру.
Пирс не любил, как его отец использовал людей, не важно были ли они рабами, другими знатными или членами его собственной семьи. Это было отвратительно. Но теперь, запертый в тесной спасательной капсуле, он не мог сделать с этим ничего.
Программирование сделало мыслящих машин безжалостными и решительными, но только жестокость человеческого разума смогло породить больше безжалостной ненависти, чтобы разжечь войну по уничтожению на тысячу лет.
Хотя они находились в вынужденном рабстве у распространающегося компьютерного разума Омниуса, саймеки – гибриды машин с человеческим мозгом – часто проводили свое время, охотясь среди звезд. Они могли поймать несколько людей, вернуть их назад в рабство на Синхронизированные Миры, или просто убить их из спортивного интереса….
Лидер саймеков, генерал, который взял производящее впечатление имя Агамемнон, однажды вел группу тиранов, чтобы завоевать приходящую в упадок Старую Империю. Чтобы получить неумолимых солдат, тираны перепрограмировали раболепных роботов и компьютеры и дали им жажду завоеваний. Когда его смертное тело состарилось и стало слабым, Агамемнон подверг себя хириргическому процессу, в результате которого был изьят его мозг и имплантирован в предохраняющий контейнер, который он мог вмонтировать в разнообразные механические тела.
Агамемнон и его товарищи тираны намеревались править столетиями… но затем искусственно агрессивные компьютеры захватили власть, когда они увидели шанс и отсутствие усердия у тиранов. Сеть Омниус затем стала править остатками Старой Империи, подчинив тиранов саймеков вместе с остальным уже угнетенным человечеством.
Столетия, Агамемнон и его товарищи завоеватели вынуждены были служить компьютерному вечному разуму без всяких шансов вернуть себе власть. Их величайшим источником развлечения было выслеживать забредших случайно людей, которые ухитрились сохранить свою независимость от господства машин. До сих пор генерал саймеков находил это наиболее неудовлетворительным проведением совего времени.
Его контейнер с мозгом был установлен в быстрый разведывательный корабль, который патрулировал районы, заселеные Лигой людей. Шесть саймеков сопровождали генерала, когда их корабли проходили вдоль границы небольшой солнечной системы. Они нашли мало интересного, только один населенный людьми мир, состоящий в основном из воды.
Потом сенсоры Агамемнона с дальним радиусом действия засекли другое судно. Судно людей. Он увеличил разрешение и указал цель своим спутникам. С их обьединенными способностями обнаружения, Агамемнон заметил, что одинокий корабль был маленькой космической яхтой, его опытная конфигурация и стиль подразумевали, что его пассажиры были важными членами Лиги, богатые коммерсанты… возможно даже элегантные дворяне, наиболее желанная жертва из всех.
– Именно то, что мы ждали, – сказал Агамемнон.
Корабли саймеков изменили курс и увеличили скорость. Соединенный через мысленные стержни, мозг Агамемнона управлял своим кораблем-телом, как если бы это было большой птицой, опускающейся на свою беспомощную жертву. Он также имел наземную ходящую форму на борту, форму воина, которую можно было использовать для планетарной битвы.
Первый выстрел саймеков застал судно Лиги врасплох. У приговоренного к смерти человеческого пилота едва хватило времени на маневры уклонения. Кинетические снаряды ударили в корпус, обстреляв один из двигателей, но оборонительное вооружение корабля защитило его от серьезных повреждений. Корабли саймеков пронеслись мимо, атакуя снова взрывчатыми снарядами, и яхта людей покачнулась, не поврежденная, но дезориентированная.
– Осторожней, мальчики, – сказал Агамемнон. – Мы не хотим уничтожить трофей.
За границами космоса Лиги, вдали от Синхронизированных Миров, люди очевидно не ожидали столкнуться с хищниками врагов, и капитан этого судна был особо невнимателен. Его саймеки-охотники надеялись на лучший вызов, более развлекательное преследование…
Пилот-человек снова запустил поврежденный двигатель и, увеличив скорость, направил корабль ближе к водному миру. В своем кильватере, человек запустил шквал интенсивных взрывчатых снарядов, что вызвало небольшой физический ущерб, но послало, приводящие в замешательство, импульсы тока через сенсоры машин кораблей саймеков. Следующие за Агамемноном саймеки передали серию отборных ругательств. Неожиданно человеческая жертва ответила резким вызывающим голосом с одинаковой злобой и энергией.
Агамемнон усмехнулся про себя и послал мысленную команду. Это будет веселее, чем он предполагал. Его корабль, атакуя, рванул вперед как дикая и энергичная лошадь, часть его воображаемого тела.
