Там, где кончалась ночная половина царского дворца, главный евнух придирчиво оглядел Акамие, проверяя, тщательно ли запахнуто покрывало. Убедившись, что и краешка ступни не увидеть из-под плотной черной ткани, широкими складками волочившейся по полу за Акамие, евнух махнул рукой.
Как мог быстро, поддерживая руками покрывало, чтобы не путалось под ногами и, убереги Судьба, не упало, Акамие помчался в покои младшего царевича, слыша за спиной лязг и бряцание, сбивчивый шаг сопровождавшего стражника.
Главный евнух смотрел ему вслед, негодуя: никогда его подопечные не покидали ночной половины. Но тут уж евнуху приходилось каждое утро выпускать птичку из клетки: так повелел царь, великий и непостижимый в своем гневе и в своей милости.
Четырнадцатилетний Эртхиа, младший из царевичей и ровесник Акамие, понуро дремал под монотонные причитания учителя Дадуни.
Скрестив ноги в нарядных сапожках, царевич восседал на полу в середине зала, отшвырнув мягкие подушки. На царевиче ладно сидел шитый золотом кафтан, бирюзовый, стянутый алым кушаком. Сквозь прорези на рукавах выбивалась белоснежная рубашка. Уши царевича украшали короткие серьги с рубинами. По спине до пояса, тяжелая и тугая, лежала смоляно-черная коса, краса и гордость мужчины знатного рода. Массивный золотой косник отягощал ее.
Царевич невыносимо скучал.
- ...И он покорил семь стран: Алору, Даладар, Обширные степи, Бахарес, Иман, Мауфию, Ит-Каср. И была добыча его несметна, а сокровища неисчислимы. Он разделил свои владения на тридцать частей и правил. И трепетали перед ним подданные и соседи, враги и союзники. И были жены его как полные луны, а наложницы как неисчислимые звезды, а наложники были несравненны...
Голос учителя Дадуни журчал усыпляюще, царевич и не заметил, как с низким поклоном на пороге появилась закутанная в черное фигура и скользнула в угол за спиной Эртхиа.
Акамие опустился на пол, расправляя вокруг себя негнущиеся складки покрывала. Учитель прервал повествование о древних царях Хайра, ожидая, пока устроится удобно его любимый и благодарный ученик. Эртхиа обернулся. С облегчением увидев, что его спаситель явился, царевич потянулся, ухватил пару подушек и перебросил их в угол. Закутанная фигура отвесила торопливый поклон и завозилась, устраиваясь на подушках.
- Благодарю, царевич.
- Тебя благодарю, - лукаво улыбнулся Эртхиа, сгибаясь в шутливом поклоне. Теперь-то учитель Дадуни будет беседовать с Акамие, избавив нерадивого ученика от своего внимания.
Дадуни в задумчивости пригладил ладонью длинную белую бороду, возвращаясь к уроку:
- Велико было царство Эртхадина, и бессчетны его богатства, и не было радости и наслаждения, которых он не испытал бы - кроме одного. Ни одна из множества его жен, ни одна из бесчисленных наложниц не родила царю сына. Печальны были его зрелые годы, горькой и безнадежной грозила быть старость. Не было числа жертвам, которые царь приносил богам, почитаемым в покоренных им странах, жены и наложницы молили богов, чьи имена выучили в детстве. Но кто обойдет Судьбу? И кому ведомы ее намеренья?
Новая наложница, взятая из царского дома Бахареса, понесла с первой ночи. И по истечении положенного срока родила сына. Велика была радость царя о наследнике. И собрал он звездочетов и прорицателей из всех известных стран, обещая неслыханную награду тому, кто откроет тайну судьбы царевича. Но темны и неясны были знамения, звезды плясали в небесах, скрывая грядущее.
Лишь один старик, не поклонявшийся никаким богам, никому не известный, пришел к царю с краткой вестью: нечего поведать, великий, о жизни царевича, но известно место, где навеки закроет он глаза; суждено ему умереть в долине Аиберджит, что находится у восточной границы твоих владений.
И поскольку никто больше не мог ничего выведать о судьбе царевича, царь хотел щедро одарить предсказателя, но тот отказался от награды и ушел, как явился, с пустыми руками, кутаясь в серый пропыленный плащ. Вновь печальны стали раздумья царя, ибо кого обрадует наследник, которому прорицатели при рождении не сулят ни великой славы, ни военных побед, ни долгого и мудрого правления. И поскольку не нашли имени подходящего к такому случаю, нарекли царевича Кунрайо, что ничего не значит.
Но через год бахаресская наложница, ставшая царицей, родила второго сына - и вскоре умерла от яда, добавленного в халву старшей женой Этрхадина. Царь, казнив всех жен, успокоил боль сердца, а созванные звездочеты и прорицатели в один голос превозносили доблесть, и мудрость, и славу, ожидавшую младшего царевича. Но он был рожден младшим. И потому называли его Калтраниэ - Опоздавший или Пришедший-не-в-свой-черед.
Царевич же Кунрайо, подрастая, не проявлял интереса ни к воинскому искусству, ни к искусству управления государством. Со вздохами и стенаниями говорил он, что не в силах жить так близко от места своей смерти, что желал бы жить вечно. И просил царя отпустить его в странствия по дальним землям, где никогда ему не встретиться со своей смертью.
Мольбы юноши смягчили сердце отца, любившего его несказанно и видевшего, что не будет от Кунрайо толку на престоле. Все надежды теперь возлагал он на младшего сына, полагая после отъезда Кунрайо сделать его наследником.
Богатый караван собрали для Кунрайо, и многие славные воины последовали за ним, чтобы охранять его в пути, хотя он, смеясь, говорил, что никогда нога его не ступит в проклятую долину Аиберджит, а значит, нечего ему бояться. Но несчастная жизнь тем хуже смерти, чем длиннее.
И долгие годы прошли, и умер Эртхадин, и правил в Хайре его младший сын Калтраниэ, и славным было его царствование, а о старшем царевиче ни одной вести не долетело из дальних стран. Пешим и конным, на верблюдах и на слонах, под косыми парусами и прямоугольными обошел он и объехал весь свет. Но пришел день - и заныло в нем сердце от тоски по зеленым долинам между черно-синих гор, подобных воинам в блестящих шлемах и белых головных платках, по белым дворцам и тенистым садам, оставленным им годы и годы назад. Немало чудес повидал он, и немало пережил, и многих любил. Но нигде и ни с кем не захотел остаться. И решил отдохнуть в родной стране, прежде чем снова отправиться в путь, и повернул караван домой.
Когда приближались они с востока к границам Хайра, разразилась в горах страшная буря и бушевала три дня и три ночи. Проводник погиб, сорвавшись в пропасть, и путники сбились с пути. Не видя ничего вокруг: ни тропы под ногами, ни неба над головой, ни самих себя, с трудом нашли они приют в тесной пещере и оставались там до утра.
А утром только легкий ветерок, быстро сушивший согретые поднявшимся солнцем одежды, напоминал о ненастье.
