В результате, к концу второго часа Андрюха заучил репертуар намордника наизусть.
– Негусто, – резюмировал он. – Записали на кассету пригоршню расхожих фраз с японским колоритом, подключили примитивное устройство… И вот, пожалуйста, а я, дурак, как всегда купился. А впрочем…
Андрюха снял намордник с благодарно тявкнувшего Семёна и напялил его на себя. Минут пять после этого Семён, раскрыв пасть и вывалив от удивления язык, наблюдал, как «уважаемый хозяин» издаёт в пространство лай, рычание и повизгивание попеременно. Ожидаемого результата, однако, добиться не удалось – намордник угрюмо молчал даже в ответ на самые залихватские Андрюхины трели.
– Не всё, оказывается, так просто, – сделал вывод притомившийся Андрюха.
Он снова нацепил Семёну намордник и немедленно был вознаграждён новой фразой.
– Уважаемый хозяин, мне весьма неудобно, но настало время гадить, – сообщил намордник.
– Вот чёрт, – хлопнул себя по лбу Андрюха. – Со всей этой техникой совершенно упустил из виду.
На пустыре Полина из четвёртого подъезда выгуливала таксу. Полина давно Андрюхе нравилась, но дальше здрасьте-до-свиданья и вопросов стандартной вежливости знакомство не шло – мешали пресловутые слабохарактерность и мягкотелость, обильно сдобренные застенчивостью.
– Добрый вечер, Полина, – поздоровался Андрюха. – Как дела? Как Марта?
Мартой звали таксу, к которой, несмотря на существенную разницу в размерах, Семён проявлял недюжинный интерес.
– Спасибо, Андрей, – сказала Полина. – Марта в порядке, что ей сделается. Самое страшное, что с ней может случиться – это если мы не успеем воспрепятствовать определённым планам, которые в отношении её вынашивает ваш Семён.
– Ну что вы, Полина, – покраснел Андрюха, – этого никогда не случится. Семён вполне приличный пёс, послушный.
– В этих делах приличия у собак несколько расходятся с людскими, – засмеялась Полина. – Марта, ко мне. На всякий случай, – пояснила она Андрюхе, – а то тут в темноте, понимаете ли…
– Понимаю, – кивнул Андрюха. – Только зря вы думаете, что Семён… А вот и он, кстати.
Семён подбежал, потёрся об Андрюхины ноги и сходу выпалил:
– Прекрасная самочка, Андрюха-сан, хозяин. Нет ничего более привлекательного, чем симпатичная самочка в последний день течки.
– Ой, – отшатнулась Полина и зажала рот рукой, чтобы не закричать. – Б-боже мой, это что же, в-ваш Семён он что, з-заговорил? – запинаясь, выговорила она.
– Полина, прошу вас, не бойтесь, я вам сейчас всё объясню, – кляня себя, что второпях забыл снять намордник, затараторил Андрюха. – Понимаете, это не Семён, это я сегодня говорящий намордник купил. Японский. Он такое, извините, несёт – простите меня, пожалуйста. Чистое надувательство, понимаете – якобы переводит с собачьего языка на русский. Как вам это нравится, а? Я просто забыл его снять, а он воспользовался, вот и говорит всякие непотребства.
– Знаете, Андрей, я, пожалуй, пойду. Марта, домой! – прикрикнула Полина. – Этот ваш намордник, может быть, он, конечно, и говорящий. Только мне кажется, что вы это специально подстроили – хотя бы потому, что у Марты никакой течки нет.
– Простите ради бога, – взмолился Андрюха, – ну конечно же, я не нарочно. Это Семён сказал, а намордник лишь перевёл. Откуда мне знать, есть ли у Марты течка. А Семён – он собака, ему виднее. Хотя, постойте, если у Марты течки нет, то у кого же тогда?..
– Всего хорошего, – ледяным голосом произнесла Полина, повернулась к Андрюхе спиной и быстро пошла прочь.
Андрюхе показалось, что ему влепили пощёчину.
«Болван, – сказал он себе, – какой же ты редкостный болван!»
– Уважаемый хозяин, мне весьма неудобно, но настало время пожрать, – вкрадчиво намекнул намордник.
– Эх Сеня, Сеня, тебе лишь бы пожрать, – вздохнул Андрюха. – А теперь ещё и сказануть какую-нибудь глупость. «Самочка в последний день течки», – передразнил он.
Семён виновато опустил голову.
– Ладно уж, – смягчился Андрюха. – Пойдём, будет тебе пожрать. Н-да. Пеньки мы с тобой, Сеня. Развесистые.
Весь следующий день Андрюха провёл, терзаясь угрызениями совести. Идиотская последняя реплика в разговоре с Полиной не шла у него из головы. Работа валилась из рук. Он дважды наврал в расчётах и в конце концов плюнул и, сославшись на головную боль, отпросился у начальства домой.
Семён, как ни в чём не бывало, встретил на пороге радостным лаем.
– Ну, как быть-то? – задал псу риторический вопрос Андрюха. – Надо бы извиниться, только она меня теперь за версту не подпустит. Я бы на её месте точно не подпустил – кто знает, что мне придёт в голову спросить в следующий раз.
Семён выгнул спину и, задрав морду кверху, просительно тявкнул.
– И даже не заикайся, – сказал Андрюха. – Никаких больше намордников. Цветение сакуры, может быть, и наилучшее время для раздумий, но спасибо, я этим японским колоритом уже сыт. По горло. И потом…
Фразу прервал звонок в дверь. Андрюха поплёлся открывать и едва не споткнулся о порог, увидав на нём Полину.
– Здравствуйте, Андрей, – сказала она. – Простите за вторжение. Я, вообще-то, пришла извиниться. За вчерашнее.
– Что вы, что вы, – испуганно замахал руками Андрюха. – Это я извиняюсь, мне так стыдно, поверьте. Я… Да что же вы на пороге-то… Проходите, пожалуйста. Семён, к нам пришли. Живо, неси гостю тапки.
– Андрей, я вообще-то на минутку. Давайте, я не буду заходить. Надо же, он у вас даже гостям тапки носит. Андрей, я по делу. Этот намордник, вы не одолжите мне его? На один день только, для Марты.
– Ну конечно, – засуетился Андрюха. – Вот, пожалуйста. Только знаете, это по большому счёту профанация. Не то, чтобы совсем, но большей частью. Видимо, там стоит портативный компьютер. И у него в базе данных забита пара десятков фраз. Одних и тех же. Потом компьютер анализирует тембр собачьего голоса, может быть, уровень звука, вероятно, частоту. Не знаю, что ещё – инженер-акустик наверняка сказал бы больше. И на их основе выдаёт наиболее подходящую фразу. С японским антуражем к тому же. Вот смотрите, у меня и список этих фраз есть. А насчёт срока – не беспокойтесь, пожалуйста. Можете вернуть когда угодно, я никуда не спешу.
– Зачем же когда угодно, – улыбнулась Полина. – Вы ведь пойдёте вечером с Семёном гулять? Давайте, там и встретимся, хорошо? И спасибо вам.
– Понимаете, Семён – не просто собака. То есть он собака, конечно, но для меня – гораздо больше, чем обычный пёс. – Андрюха сам не знал, почему он разоткровенничался с малознакомой по сути девушкой. – Иногда я думаю, что он – просто моё отражение в зеркале. Ну, в таком, несколько кривом, искажающем видимое изображение. А так мы с ним очень похожи. По характеру. И потом, он у меня один, так же, как и я у него.
