- Не стану говорить, на какие безрадостные размышления наводит меня интерьер вашего офиса, - тяжело вздохнул мой клиент. - Как мне представляется, люди приходят к вам не только для того, чтобы получить помощь в каком-то конкретном деле, но и подсознательно рассчитывая найти здесь понимание и сочувствие. Но холодный пластик столов, никелированные подлокотники кресел и яркий, прямой свет, льющийся с потолка, вовсе не располагают к доверительной беседе.
После этих слов я посмотрел на то, что меня окружало, совершенно иным взглядом. То, на что прежде я попросту не обращал внимания, видя за каждым предметом обстановки в первую очередь заплаченную за него сумму в твердой валюте, теперь, когда меня ткнули в это носом, и в самом деле бросалось в глаза, как надпись аршинными буквами: "Не влезай! Убьет!" Комната и в самом деле была похожа не на офис частного детектива, а на кабинет зубного врача, в который любой нормальный человек входит с невольным внутренним содроганием, ведомый нестерпимой мучительной болью.
- Как же, по-вашему, должен выглядеть мой кабинет? - посрамление и униженно спросил я у посетителя.
- А что вам самому приходит на ум, когда вы слышите словосочетание "частный детектив"? - ответил он вопросом на вопрос.
Недолго думая, я обрисовал ему комнату, похожую на кабинет Майка Хаммера из одноименного телесериала.
К моему величайшему удивлению, маститый психолог тут же кивнул, подтверждая мою случайную догадку.
- Совершенно верно, - сказал он. - У большинства наших с вами, с позволения сказать, соотечественников, дорогой Дмитрий Алексеевич, представление о том, как должен выглядеть частный детектив, которому можно доверять, основывается на рассказах Артура Конан Дойля и крутых американских боевиках. Два этих образа диаметрально противоположны, но ваш гипотетический клиент подсознательно делает выбор в пользу Америки начала 50-х, поскольку викторианская Англия представляется ему вообще чем-то вроде страны Оз.
На следующий день я принялся за переоформление офиса. Начал я с того, что продал за полцены все, что в нем находилось, сделав исключение только для компьютеров, телефонов, селектора, оконных жалюзи и электрического чайника "Тефаль". Спустя неделю моя контора вполне годилась для съемок нового сериала о крутом нью-йоркском детективе, разговаривающем, не вынимая сигарету изо рта, и запивающем каждое второе слово глотком неразбавленного виски, воняющего сивухой хуже любого самогона.
Стиль чувствовался уже в прихожей. Открыв дверь со стеклянным оконцем, на котором полукругом по трафарету было выведено: "Дмитрий Каштаков. Частный детектив", посетитель оказывался в прихожей, стены которой покрывали светло-зеленые обои с простеньким геометрическим рисунком, при взгляде на который не возникало желания отследить все завитки и пересечения золотистых линий. В углу у двери стояла бочка с пальмой, под сенью которой располагался широкий кожаный диван для посетителей. Рядом - небольшой журнальный столик с десятком зачитанных иллюстрированных журналов полугодовой давности. Следить за тем, чтобы на столике ни в коем случае не появлялась свежая пресса, входило в обязанности секретарши. Как я заметил, новости чаще всего нервируют людей. А тех, у кого и без того ворох собственных проблем, свежая пресса одними своими заголовками способна за пару минут превратить в неврастеника. Сама же секретарша, одетая в строгий темно-синий костюм, приветливо улыбалась клиенту, сидя за старомодным конторским столиком.
Часть прихожей была отгорожена раздвижной стенкой. Там находились холодильник и небольшой столик, на котором Светик готовила мне и посетителям чай с бутербродами. За содержимым холодильника также следила Свелана, и в нем всегда было достаточно еды для того, чтобы просидеть в офисе безвылазно несколько дней. Это было связано с тем, что иногда мы обедали в офисе, а порою случалось и так, что я засиживался в конторе до позднего вечера и в итоге оставался ночевать.
Теперь, что касается собственно кабинета. Стены его были отделаны панелями из синтетического материала, очень искусно имитирующего настоящее дерево. На двух противоположных стенах висели двухплафонные бра, в которые я намеренно вворачивал сорокаваттные лампочки, чтобы они не освещали помещение, а только создавали видимость желтого и рассеянного света. Под одним из них чуть кривовато был подвешен перекидной календарь с обнаженными красотками, вульгарность которых могла соперничать разве что только с беспринципностью тех, кто их запечатлевал на пленке, и тупостью тех, кто покупал подобную полиграфическую продукцию для украшения собственных квартир. Часть стены рядом с другим бра закрывала копия старого плаката к фильму "Касабланка", который я ни разу не видел. Под плакатом - четыре полумягких стула для посетителей. Слева от входной двери стоял горбатый платяной шкаф, похожий на поставленный вертикально двуспальный гроб. Рядом с ним - деревянная рогатая вешалка, на которой обычно висела моя широкополая фетровая шляпа с примятой особым образом тульей. Противоположный угол занимал предмет моей особой гордости - шкафчик со множеством ячеек, точно такой же, в каких знаменитые сыщики прошлого хранили свои картотеки. В отличие от них, я работал с материалами, систематизированными с помощью компьютера, но шкафчик для картотеки придавал комнате необходимый колорит. Я не раз обращал внимание на то, как, едва только войдя в кабинет, клиент бросал в направлении картотечного шкафа заинтересованный взгляд. К тому времени, когда взгляд смещался в мою сторону, он обычно был уже уважительным. Должно быть, так же, как и мне, подобные шкафчики казались посетителям непременным атрибутом всякого уважающего себя сыскного агентства. Но для них навсегда оставалось тайной то, что в ящичках этого шкафа хранились только корешки оплаченных счетов за аренду помещения да старые газеты, которые я все время забывал выбросить.
Прямо напротив двери, уперевшись в пол широко расставленными ножками, словно боксер-тяжеловес на ринге, стоял огромный двухтумбовый стол из темного дерева, крышку которого я специально попросил обить зеленой фланелью. А за столом восседал я - эдакий Хэмфри Богарт начала XXI века. Прямо передо мной, на краю стола, располагался массивный чернильный прибор, купленный по случаю у знакомого антиквара, - вещь совершенно ненужная, но красивая. Правда, однажды этот чернильный прибор сослужил мне неплохую службу, - я заехал им по башке одному придурку, который решил выяснить со мной отношения, используя в качестве наиболее веского, как ему казалось, аргумента шестизарядную игрушку с калибром 6,35 миллиметра системы "си-кемп". Что послужило причиной возникших между нами противоречий, сейчас уже не имеет никакого значения, так что и вспоминать об этом не стоит. Справа от меня за край стола цеплялась настольная лампа на гибкой ножке с круглым зеленым колпаком, в тени которой прятался телефонный аппарат со встроенным селектором. Слева стоял компьютер. Процессорный блок я спрятал под стол, а монитор, дабы придать ему вид, соответствующий обстановке, обклеил со всех сторон разноцветными листочками, на которых абсолютно неразборчивым почерком были записаны слова и цифры, которые случайному посетителю офиса должны были казаться исполненными непонятного ему смысла.
