Всем мирозданием, казалось, овладела глубокая пульсация, которая наполняла каждый уголок пространства и проникала в мое сознание и тело. Я утратил равновесие и зашатался, причем от того, что я крепко зажмурил глаза и зажал ладонями уши, ничего ровным счетом не изменилось. Тем не менее я сохранял ясную голову и через несколько минут понял, что произошло.
Я просто наткнулся на одно из удивительных миражетворящих растений, о которых слышал так много всяких историй. О них меня предупреждал Андерсон, и он очень точно описал их внешний вид: мохнатый стебель, длинные острые листья и пестрые цветы, чьи дурманящие испарения проникают в любую из существующих типов кислородных масок.
Вспомнив, что произошло с Бейли три года назад, я на мгновение запаниковал и начал метаться в узилище безумного непонятного мира, который соткали вокруг меня дурманящие испарения этих цветов. Но вскоре я взял себя в руки и сообразил, что мне надо всего только отойти от опасных цветов подальше от источника гипнотических пульсаций - и вслепую прорубать себе тропу, не обращая внимания на извивающиеся вокруг меня стебли, пока я не вырвусь из опасной зоны действия цветка.
Хотя все вокруг угрожающе пустилось в круговерть, я постарался не терять направление и продираться вперед. Мой маршрут, должно быть, был далеко не прямой, ибо прошло немало часов прежде, чем мне удалось-таки освободиться от всепроникающих чар цветка-миражетворца. Постепенно плещущие огоньки угасли, и колышущийся призрачный пейзаж обрел наконец четкие очертания. Когда я выбрался из опасной зоны и взглянул на часы, то с удивлением обнаружил, что было только 4:20. Хотя мне показалось, будто прошла вечность, все мое приключение заняло не более получаса.
Но всякая задержка в пути, тем не менее, была чревата опасностями, и, спасаясь от цветка, я сбился с маршрута. Теперь я вновь стал продираться вверх по склону в направлении, указываемом мне кристаллодетектором, изо все сил стараясь наверстать упущенное время. Джунгли по-прежнему были труднопроходимыми, хотя мне попадалось куда меньше живности, чем прежде. Один раз моя правая нога попала в ловушку плотоядного цветка - он ухватился за меня так цепко, что для обретения свободы пришлось пустить в дело нож и превратить прожорливый цветок в окрошку.
Менее чем через час я увидел, что джунгли редеют, и к пяти - миновав полосу папоротниковых деревьев с низкорослой травой - я вышел на широкое мшистое плато. Теперь я убыстрил шаг и пустившаяся в бешеный пляс стрелка детектора сообщила мне, что я подошел достаточно близко к искомому кристаллу. Это показалось мне странным, ибо большинство отдельных яйцевидных сфероидов мы находили в лесных ручьях, которых наверняка нет на этой голой возвышенности.
Плато полого поднималась вверх и упиралось в четко видный хребет. Я достиг вершины хребта около 5:30 и увидел впереди огромную равнину с лесом вдалеке. Вне сомнения это было плато, которое пятьдесят лет назад обнаружил Мацагава во время орбитального полета и которое на наших картах называлось Эрикс, или Эриксианское высокогорье. Но мое сердце бешено забилось как только я заметил нечто не слишком далеко от географического центра равнины - одинокую точку света, пробивающегося сквозь туман и, казалось, отражающего мощное сияние солнечных лучей, бледно-желтых в клубах тумана. Это, вне всякого сомнения, и был кристалл, который я искал - предмет, вполне вероятно, размером не больше куриного яйца, однако содержащий в себе достаточно энергии, чтобы в течение года освещать целый город. Теперь, завидев вдали свечение, я уже не удивлялся, почему несчастные люди-ящерицы боготворят эти кристаллы. Хотя ведь они не имеют ни малейшего понятия о таящийся внутри этих минералов природной мощи.
Я перешел на бег, чтобы как можно скорее достичь неожиданного трофея, и был ужасно раздосадован, когда твердый мшистый грунт вдруг сменился тонкой хлюпающей слякотью, испещренной холмиками болотных трав и изобилующей ползучими гадами. Но я без опаски шлепал по трясине - не оглядываясь по сторонам в поисках людей-ящериц. На открытой местности мне вряд ли грозила засада. По мере моего приближения световое пятно впереди, казалось, увеличивалось и становилось ярче, но тут я начал замечать некоторую странность в его расположении. Ясное дело, это был кристалл исключительного качества, и с каждым шагом мое возбуждение усиливалось.
Теперь мне надо подбирать слова и выражения с особой тщательностью, ибо то, что мне далее предстоит сообщить в отчете, имеет касательство к беспрецедентным - хотя, к счастью, подтверждаемым наблюдениями - явлениям. Я бежал вперед со все возрастающим воодушевлением, и скоро меня отделяла от кристалла какая-то сотня ярдов - он лежал на некотором возвышении посреди окружающей его трясины (что само по себе было довольно странно), - как вдруг чудовищной силы удар потряс мою грудь и костяшки сжатых в кулаки пальцев, отчего я опрокинулся навзничь в грязь. При падении я поднял тучу грязных брызг, причем ни мягкая почва, поросшая болотными травами, ни кишмя кишащие под ногами ползучие гады не спасли мою голову от страшного удара. Какое-то время я лежал без движения, потрясенный ударом, от которого у меня чуть мозги не вышибло. Потом я, точно во сне, с трудом поднялся на ноги и начал счищать с кожаного комбинезона болотную слякоть.
Я никак не мог взять в толк, обо что же это я с такой силой ударился. На бегу я не увидел никакой преграды, что могла бы послужить причиной этого столкновения, да и сейчас передо мной ничего не было. Может быть, никакой преграды не было и я просто поскользнулся в грязи? Однако ноющая боль в костяшках пальцев и в груди говорили об обратном. Или это галлюцинация, порожденная невидимым миражетворящим цветком? Но и это казалось невозможным, так как я не ощущал никаких обычных при этом симптомов, да и вокруг не было никакой расщелины, где могло бы притаиться столь крупное и легко узнаваемое растение. Будь я на нашей Земле, мои подозрения пали бы на барьер N-силы, воздвигнутый каким-нибудь государством для демаркации запретной зоны, но в этом неземном мире подобное предположение казалось абсурдным.
Наконец я окончательно пришел в себя и решил осторожно все обследовать. Зажав нож в вытянутой руке, так чтобы он сразу ткнулся в невидимую преграду, я вновь двинулся к сияющему кристаллу - намереваясь приблизиться к нему с превеликой осторожностью. Сделав третий шаг, я даже вздрогнул, когда нож уперся в какую-то твердую поверхность - явно твердую поверхность, хотя мои глаза ровным счетом ничего не видели...
После мгновенного замешательства я собрался с духом. Вытянув вперед руку в перчатке, я удостоверился в наличии прямо перед собой некой невидимой твердой преграды - или осязательной иллюзии твердой преграды. Ощупывая её рукой, я понял, что преграда довольно обширная и почти идеально гладкая, без малейшего намека на стыки между отдельными блоками. Заставив себя продолжать эксперимент, я снял перчатку и потрогал невидимую стену голой рукой. Она и впрямь оказалась твердой и гладкой как стекло, и странно холодной по сравнению с воздухом. Тогда я напряг глаза, силясь различить в воздухе хоть какой-то намек на преграду, но не смог ничего увидеть. Причем, судя по характеру рельефа местности дальше, ничто не указывало и на источник рефракции. Кстати, невидимая стена не отражала свет, судя по отсутствию солнечных бликов.
