Он в бешенстве нежно стучал по стенке кулаками.
— Я — не тварь! Нееет!!
Внезапно он ощутил, что падает. Потом он понял, что это кто-то его дружески пинает в разные места.
— Заткнись ты, тварь!..
Это был его сокамерник. Он бил студента и ругался словами, среди которых преобладало то, которое должно бы находиться в словаре господ Брокгауза и Ефрона где-то между словамихудобаихулить.
Судорожно теряя сознание, Раскольников хладнокровно обдумывал план побега.
Глава 2 Суд и побег
Наконец, наступил суд. План побега был прост и продуман до мелочей.
Родион сидел на скамье подсудимых и обегал взглядом все это, как писали потом литературные критики, буржуазное общество, и все больше и больше убеждался в том, что план его удастся.
— Итак, проводим слушания по делу студента Раскольникова.
— Родион Раскольников, признаете ли вы себя виновным в убийстве старушки?
— Да.
— Назовите, пожалуйста, мотив преступления.
— Мне нужны были деньги!
— Ахх! Охх! — пронеслось по залу. Словно артиллерийский залп, раздались удары об пол голов упавших в обморок барышень.
— Но вы взяли имущества всего на 20 рублей!
— Ну и что? 5 старушек — уже стольник!
План сработал отлично. Зрители и присяжные один за другим, словно спелые гвайабы[4] стали валиться в обморок. Кое-где пол зала заседаний даже потрескался.
Дольше всех продержались охранники, но вскоре упали и они.
Яростно разбив левой верхней ягодицей витрину с надписью «Въщественныя доказательства», Родион вытащил оттуда свой окровавленный топор и помчался к выходу.
На улице его осенило, что у него ни копейки. Тюкнув по башке проходившую старушку топором, Родион стал рыться у нее в кошельке.
Городовой, стоявший у зала суда, заинтересовался происходящим и подошел к студенту.
— Родион Романыч! Да вы, никак, за старое взялись? Вы ж, вроде, раскаялись, етишкин пистолет!
— Понимаете ли, Василий! Я долго задавал себе вопрос: «Кто я тварь дрожащая, али право имею?»…
Коротко изложив городовому свою теорию, Родион удалился с тремя рублями, найденными у старушки.
Очарованный городовой еще долго стоял онемевший посреди улицы.
— Эко загнул! — чесал в голове городовой, — и не придерешси! У ты, етишкин пистолет!
Очнувшись, судья не обнаружил студента на скамье подсудимых.
«Видимо, помиловали», — подумал он, и закрыл дело.
— Батюшки, а топор-то где? — воскликнул кто-то в зале.
— А, свидетели, верно, сперли. Сувенир им, видите ли, нужен! Будто больше и взять нечего, — зевнул судья.
Глава 3 Первые покупки
Раскольников, ликующе размахивая топором, гарцевал по улицам Петербурга. Прохожие постарше предусмотрительно переходили на другую сторону. Те, что помоложе — вежливо раскланивались. Некоторые студенты даже здоровались за руку.
Наконец — то он нашел то, что ему было нужно.
— Кого я вижу! Батюшка Родион Романыч! Господин Разумихин много хорошего говорил о Вас! Чего изволите?
Приказчик суетился. Такая известная личность могла сделать хорошую рекламу заведению.
— Сюртук бы мне, да самый хороший! И сапоги новые, — заказал Родион.
— А платить чем изволите?
Раскольников окинул лавку взглядом, и увидел старуху, щупавшую бархат в дальнем углу магазина.
— А вон там — кто?
— Помещица Пафнутьева-с!
Родион подкрался к старухе. Та узнала его.
— Кто я? Тварь дрожащая, — произнес Родион, высоко занося топор…
— Ой, не надо, сыночек, ой, Господи помилуй! — запричитала старушенция.
Но она не знала, что если студенту нужны деньги, то он их получит…
— Или право… имею!
Из старушкиного черепа вылетело что-то и унеслось в верхние слои атмосферы, а Родион, вытянув из ее ридикюля пачку десятирублевок, вытер топор о кусок бархата.
— Пожалуйста, — и протянул деньги приказчику.
…На следующий день «Санктъ-Петербургския Въдомости» напечатали: «Родион Раскольников убил еще двух старух. Одну из них — помещицу Пафнутьеву, в магазине г-на Подхалюзина, купца второй гильдии. Следователь Порфирий Петрович в недоумении — кто же это мог сделать.»
Такой рекламе мог бы позавидовать кто угодно. Окровавленный бархат тут же раскупили на сувениры по тройной цене, и кусочки его, вшитые в платье, долго еще были в моде в высшем обществе…
— Вот-с! А это — специально для вас, — приказчик отогнул подкладку сюртука.
— Карманчик потайной, для топора-с!
Родион Раскольников остался доволен покупкой.
Глава 4 Следователь
Порфирий Петрович, недавно повышенный до старшего инспектора, курил трубку и почитывал книжку.
— Ну, Достоевский! Вот шельмец! Славно-то как описал! Прям слеза прошибает…
В дверь постучали.
— Входите!
В комнату вбежал запыхавшийся младший инспектор.
— Порфирий Петрович! Раскольников сбежал, и две старухи убиты.
— Кто же это мог сделать? — удивился следователь.
— Анархисты, верно! — предположил младший инспектор.
— Да-а… Возможно.
Следователь погрузился в глубокое тягостное раздумье. Что-то подсказывало ему, что побег и убийства как-то связаны.
— Порфирий Петрович! Тута к вам с донесением.
— Пшел вон! — дружелюбно-истерически взвизгнул следователь, возмутившись, что так нагло мешают ходу его гениальной мысли.
И городовому Василию, желающему рассказать о том, что старуху убил Раскольников, пришлось возвращаться на пост.
Порфирий Петрович напряженно думал. В полицейской управе все ходили тихо и пили кофе.
Глава 5 Сонечка Мармеладова
Наступила ночь.
Родион Раскольников шел по улицам и думал о ночлеге. Новая вывеска привлекла его внимание.
Долгие месяцы, проведенные в тюрьме, дали о себе знать. Родион почувствовал, что именно это ему сейчас и надо, и вошел внутрь.
— Смотрите, девочки, кто пришел!.. Да Вы проходите, не стесняйтесь! Вот так, к огню…
Родион Раскольников не верил своим глазам: перед ним была Сонечка Мармеладова!
— Как же так? Ведь ты же бросила, — удивился он.
— Конечно, бросила, Роденька! Я сейчас сама клиентов не обслуживаю. Я на твои деньги собственное дело открыла. Да что ж ты в дверях — то стоишь? Проходи в номера, пивка попьем, поболтаем! Дай-ка я тебя расцелую!
С этими словами Софья бросилась в объятья Родиона.
