Посмеяться не получилось, и над постом снова повисла тишина, изредка прерываемая игривым мурлыканьем Лиха, временами по инерции стреляющей в сторону Книжника, якобы страстными взорами бездонных голубых глазищ. Впрочем, без особого накала и достоверности.
Однажды раздухарившийся очкарик поведал общественности, что по классическим канонам - Лиху следовало быть одноглазым, хотя бы в прозвище. Бланш, незамедлительно появившийся у него под левым глазом, спустя несколько минут после этого неосмотрительного заявления, был роскошен и внушителен. Лихо не скупилась на ответные комплименты. Хорошо хоть, очки сама с него сняла, попробуй, найди в нынешнее время запасную пару очков с нужными диоптриями! Книжник оценил эту заботу, и впредь все классические каноны держал при себе. Для сбережения внешности, и вообще...
- Тьфу на вас! - Спустя некоторое время сообщила Лихо, прекратив будничное обволакивание Книжника своими чарами. - Никакого внимания даме... Повеситься можно от апатии к прекрасной женщине, со стороны сильной половины человечества.
- Иди, повесься. - Меланхолично посоветовал Шатун, не открывая глаз. Неукоснительно соблюдение привычного ритуала шло в накатанных рамках. Через полминуты Алмаз скосил глаза вбок, где раздавалось сосредоточенное пыхтение Лихо, отжимающейся на одной руке. Все как всегда... Седьмой год в одной компании, не считая Книжника, который попал сюда года два с половиной назад. Граница поселка, дозор, заезженные шуточки, никаких тебе развлеч...
- Стиляга пляшет... - Напряжённо обронил в пространство Книжник, мгновенно потеряв интерес к чтению. Жизнь подкинула эпизод поинтереснее, чем стороннее участие в фантазийной мясорубке. Причём, если отталкиваться от иных книжниковых цоканий языком, выполненных в страдальческой тональности: изложенной если не полностью корявым языком, с банальным сюжетцем; то - никак не принадлежащей к шедеврам жанра.
Шатун моментально сел, цепко окидывая взглядом окрестности. Алмаз приник взглядом к оптике, рассматривая неожиданного разрушителя рутины. Лихо продолжала отжиматься, прекрасно понимая, что здесь вполне обойдутся без неё.
Развлечение было даже не сколько неожиданное, сколько дохленькое.
Причём, в буквальном смысле слова. "Стилягой", объект прозвал Книжник, насмотревшийся своих киношек, и уловивший некое сходство с танцами в одном из них; и вихлявой походкой идущего в их сторону экземпляра. Мертвяка. Как бы сказал любящий поэтические метафоры, всё тот же Книжник - "не сильно побитый жизнью жмурик".
- Первый, это шестой. У нас "пешеход". - Неторопливо сообщил в рацию в нагрудном кармане Алмаз, поглаживая цевьё "Калаша", словно предвкушая что-то. - Как слышите?
- Слышу, шестой... - Скучно хрипнула рация. - Проблемы, или сами поладите?
- Какие проблемы, первый? - С крохотной ноткой уязвлённости откликнулся Алмаз, одновременно - иронично переглянувшись с Шатуном. - Первый раз, что ли говно пинком учить? Всё будет быстро и ласково... Отбой.
- Отбой. - Рация замолчала, и Шатун, хрустнув суставами пальцев, скомандовал Книжнику. - Метни, умник... Чтобы всё по-честному.
Тот, не отрывая взгляда от плетущейся вдалеке фигуры с неестественно ломаной походкой нежити, сунул руку в карман штанов, и выудил оттуда начищенную до блеска монету. Медный пятак с гербом канувшей в былое империи взвился в воздух, взблеснув в тусклых солнечных лучах, и упал в ладонь хозяина.
Решка.
- Да что ты будешь делать! - Шатун от досады, без всякой показухи на публику, ахнул кулачищем о ладонь. - Не везёт, так - не везёт! Банкуй, стеклорез. Не промахнись, смотри... А то вдруг, когда-нибудь...
- И как-нибудь, и жопой в грудь... - Насмешливо продолжил Алмаз, упираясь прикладом в плечо, хотя мог прекрасно обойтись без этого. Но удовольствие следовало немного растянуть, хоть на немного, на долю мгновения. Выпади "орел", и пошёл бы Шатун, поводя плечами, неспешной походкой, с рисовочкой, чуть ли не с песней, делать "гуляш по-мертвецки". Ритуал, что поделаешь. Каждый развлекается, как умеет. Как жизнь позволяет...
Лихо поднялась на ноги, и замерла, глядя в сторону мёртвой мишени. Которой предстояло с секунды на мгновение - упокоиться окончательно. Книжник так и вовсе, замер сущим изваянием, переводя взгляд с Алмаза, на "стилягу". Он больше всего на свете хотел оказаться на месте снайпера; но в кариесном дупле бриллианты не водятся, вот незадача... Конечно, можно было разрешить шмальнуть разок-другой, будучи заранее уверенным, что Книжник скорее попадёт себе в тощую ягодицу, чем в мишень. С Алмаза бы не убыло. Но традиция есть традиция, тем более что она прижилась гораздо раньше, чем в их дозоре появился Книжник. Пусть скажет спасибо, что разрешают монету подкидывать, могли бы и как раньше - "камень-ножницы-бумагой" обходиться...
Шатун щёлкнул пальцами ровно в тот момент, когда палец Алмаза потянул спусковой крючок. Ещё одна частичка ритуала, лекарство от скуки. Звук щелчка и звук выстрела совпали, и череп бредущего метрах в двухстах от них, "пешехода", брызнул бурым.
- Получите, и распишитесь... - Внёс свою лепту Книжник, напряжённо сжимая в руках закрытую книгу, словно это он с её помощью только что завалил "стилягу". Гладко, чётко, филигранно.
- Когда Алмаз промахнётся, я влеплю Книжнику такой засос... - Лихо отвела взгляд от оседающего на землю мертвяка, и посмотрела на очкарика с бесконечной восторженностью и мечтательностью. Настолько бесконечной, что они попросту не могли быть подлинными. Бесенята в её глазах, заметно прибавили в количестве и матёрости. И, перейдя на следующий уровень танцевального мастерства, выделывали сложные балетные па. Книжник вздохнул, и снова начал открывать своё чтиво. Шатун вздохнул даже не разочарованно: какой смысл разочаровываться в том, что просто-напросто не способно меняться? - Алмаз НИКОГДА не промахивается; и собрался продолжить полуденную дрёму. Попадётся и на нашей тропинке "пешеход". Ужо порезвимся, в ближнем контакте-то...
- Не по-ня-ла... - Лихо вдруг вытаращилась вдаль так, словно там нарисовались две "кляксы", устроившие сеанс смехотерапии, путём рассказывания анекдотов про блондинок. И дело было даже не в том, что "кляксы" не способны издавать членораздельных звуков по природе своей. И не в том, что все анекдоты про блондинок, на Материке в присутствии Лиха может рассказывать лишь Книжник. И то, рискуя получить по личности быстро и чувствительно, даже со скидкой на дружеское расположение.
- Он... он поднимается!
Мертвяк действительно вставал на ноги. Неуклюже, раскачиваясь из стороны в сторону, раз за разом - теряя зыбкое равновесие: но вставал! Сказать, что это было невероятно, значило не сказать ничего. Алмаз с ошарашенной физиономией приник к оптике, пытаясь понять, почему происходит то, чего происходить просто-напросто не должно.
