— Вы узнали, как они добывают ЭНК?
— Да.
Дженна попыталась оформить мысли, но без своего датчика, без тысяч тонких оттенков вкуса и запаха она не могла описать то, что понимала инстинктивно. Женщина попыталась снова — без толку. Холодный пот выступил на ее лбу, она почувствовала дурноту. Стены комнаты надвинулись на нее, свет тошнотворно замигал. Ощущение кружения усилилось, и Дженна ухватилась за край стола. Ее трясло, она не справлялась с руками и ногами, глаза закатились. Свет померк, и она выпала из удерживающих тело объятий кресла. Волна мрака накрыла Дженну, но она еще успела услышать вопль Марксер:
— Проклятие! У нее очередной припадок.
— Почему вы оставили меня? — бросила мольбу в глубины Дженна, но ее слова унес прочь водоворот. Далеко внизу, освещенная мерцанием обогревательного клапана, отдыхала семья. Некоторые подняли вытянутые лица, нюхая воду, возможно уловив след Дженны, но не делая попыток подняться. Слезы побежали по лицу женщины и исчезли в пучине, слившись с течением. Наконец Ищущая оторвалась от обшивки и двинулась вверх по длинной спирали. Одно из ее щупалец ткнулось во влагу под глазами Дженны и поднесло соленую каплю к широкому безгубому рту.
— Иди домой, Чужая Сестра, — мягко сказала она. — Иди домой.
— Дженна?
Она заставила себя разлепить веки, несмотря на буквально раскалывающийся череп. Свет в маленькой комнате был слишком ярок, ослепительные точки плясали в радужных облаках. Валерий Ястренко отвел от глаз жены растрепанную прядь.
— Перестань пугать меня, — сказал он. — Я уже слишком стар для этих твоих «американских горок».
Она поняла меньше половины, но тон мужчины заполнил пробелы. Дженна все яснее и яснее понимала, что ключ к этой невыразительной, зачастую бессмысленной тарабарщине зависит от слушателя не меньше, чем от говорящего. Она попыталась растянуть губы в такой же, как у мужчины, улыбке, но напряжение мускулов только усугубило страдания.
— Я была больна?
— Больна? — Ястренко тряхнул лохматой головой. — Ты была мертва почти полторы минуты. Пришлось применять дефибриллятор.
— Я вернулась в Реку. Мне не хотелось уходить. Я хочу обратно, к моей семье. — И, глядя в его глубоко посаженные серые глаза, она добавила: — Пожалуйста.
Мужчина отвел взгляд; в выражении его лица Дженна не разобралась. Секундой позже он тяжело, медленно вздохнул.
— Дженна, ты помнишь, что они сделали с тобой? Я имею в виду хирургов, перед тем как ты отправилась к тэйд триссам? — Он споткнулся на слове, словно вкус его обжигал губы. — Они имплантировали в твою лимбическую систему[3] пучок чужеродной нервной ткани, и еще один — в corpus callosum.[4] Эти пучки и позволили тебе вступить в контакт.
Дженна рассеянно высвободила руку из-под изолирующего одеяла и, тронув пальцами висок, нащупала над левым ухом тонкий рубец — волосы вокруг него были короткими и кололись.
— Датчик запахов?
— Да. — Мужчина бережно отвел ее руку от шрама. — Ольфакторный[5] узел был подсоединен к точкам связи. Это позволило тебе жить среди них. Позволило общаться, возможно, даже думать, как они. Но это также явилось причиной, по которой нам пришлось вывести тебя из программы раньше, чем ожидалось. Чужая ткань начала отторгаться, и это повлияло на твой мозг. Доктор Марксер и я решили, что необходимо удалить ее, прежде чем повреждения станут необратимыми.
Дженна осознала сказанное невероятно отчетливо — такой ясности она не испытывала с того момента, как ее извлекли из Реки, — и отшатнулась, потрясенная предложением мужчины.
— Если вы сделаете это, — выдавила она, — я никогда не смогу вернуться.
— Нет. Не сможешь. — Ястренко хотел прикоснуться к щеке женщины, но она оттолкнула его руку — и, к собственному удивлению, увидела в уголках его глаз слезы. — Дженна, я не хочу снова потерять тебя. Я хочу, чтобы вернулась ты прежняя.
— Маловероятно, — бесстрастно ответила Дженна, — ее больше нет.
Она осталась одна.
В семье она никогда не ощущала подобного отсутствия контакта. Даже когда они плавали не вместе, течения приносили следы родных. Расстояния значения не имели, каждая пророненная мысль становилась известна всем. Только после того, как ее оторвали от бесконечной нити Реки, она по-настоящему поняла, что потеряла. Даже чувства казались усеченными, насыщенность бытия обескровилась в этом сухом, стерильном мире. Медленно, борясь с головокружением, Дженна отстегнула удерживающие ее ремни.
Комната, к счастью, была пуста. Невесомая, Дженна воспарила к тому, что сперва показалось ей входом в смежную комнату, но вместо проема она, к своему разочарованию, обнаружила, что это лишь отражение. Женщина прикоснулась к зеркалу и нахмурилась.
— Кто ты?
Пальцы пробежали по стеклу, повторяя абрис лица. Среди тэйдов внешность почти не имела значения. Там все было просто. Здесь же каждый не только претендовал на свое отличие от других, но и, казалось, наслаждался им. Внезапно она ощутила душераздирающую необходимость увидеть звезды. Дженна толкнула скользящую дверь и выплыла в коридор.
Обитые мягкой материей стены образовывали туннели, разветвляющиеся коридоры, словно без всякой системы сворачивающие под всевозможными углами. Легкий сквозняк подсказал Дженне, где тут путь наружу; вращение корабля обеспечивало умеренную гравитацию. За неимением течения, которое повлекло бы ее, Дженне пришлось передвигаться, цепляясь за тянущиеся вдоль стен поручни.
Грудь начала болеть, дыхание стало неровным и быстрым, когда она ускорила движение. Один раз она наткнулась на группу людей, но ничего не сказала, а лишь торопливо миновала их, игнорируя удивленные гримасы и возгласы. Впереди ждал еще один коридор. Дженна добралась до развилки, но не смогла решить, куда повернуть. В висках стучало, и женщина в изнеможении закрыла глаза.
— Почему вы оставили меня? — прошептала она, зная, что ответа не будет.
Былые грезы уже поблекли, постоянное, обвивающее прикосновение Реки превратилось в смутное воспоминание о воспоминании, в которое вторглись другие картинки, старые проблески иной жизни, жизни, которую она столь тщательно похоронила. Дженну затрясло, она съежилась, сжалась в тугой шар, обхватив руками колени, но дрожь лишь усилилась, и женщина прикусила губу, надеясь, что боль отгонит прилив памяти.
— Нет, нет, нет… — Остановить поток не получалось. Прежняя жизнь распускалась вокруг Дженны, вычленяя по кусочкам ту, кем она была до того, как хирурги сделали свою работу. Она всхлипнула и затряслась в страшных, корежащих тело конвульсиях, перекрывающих дыхание. — Нет! Пожалуйста, нет!
