Телеканал Евро-Ньюс. Выпуск новостей.
Россия по-прежнему скрывает найденный на Урале в сентябре артефакт древней цивилизации. Как удалось узнать нашему корреспонденту, в большом каменном кубе, была обнаружена некая рукопись, сделанная на неизвестной науке языке, и содержащая некие тайные знания. Мировое сообщество, во главе с Организацией Объединённых Наций, призывает Россию к более открытому расследованию. И требует предоставить, сей артефакт для международной исследовательской группы ученых.
Год спустя.
Телеканал Россия. Прямой эфир.
Ведущий.
— Уважаемый профессор. Мы ждем от вас, сенсации. Вчера нам стало известно, что знаменитая Уральская рукопись, была наконец-таки расшифрована.
Профессор гость программы.
— Я рад приветствовать всех телезрителей! Нам действительно удалось завершить расшифровку найденного прошлой осенью послания. В сущности, в том самом, уральском артефакте, было найдено не одна, а две рукописи. И нам действительно удалось наконец, перевести эти тексты.
Ведущий.
— Ну, и что же там? Не томите! Владлен Семенович!
Гость.
— На данный момент, содержание этих рукописей полностью переведено на русский язык. По мнению наших лингвистов и прочих научных сотрудников, задействованных в расшифровке данного послания, язык на котором писались эти рукописи, по-настоящему уникален. Некоторые из наших ученых просто влюбились в него. Ну а что касается содержания. По оценкам исследователей, одна из рукописей содержит описание нашей с вами истории вплоть до две тысячи триста двадцать пятого года. И поскольку, это часть послания касается непосредственно безопасности нашего государства, по понятным причинам я не могу разглашать ее содержимое.
Ведущий.
— Даже совсем коротенький период времени не осветите нам?
Гость.
— Ну…, если только совсем коротенький. Гм… Гм. Если верить этой рукописи, мир в следующие несколько лет будет сильно потряхивать. И в прямом, и в переносном смысле. Но Россия и Америка, в ближайшие годы, увы, так и не станут равноценными партнерами. Еще сильнее станет Китай. Очень неспокойно будет на ближнем востоке. Ну а большего я вам не могу сказать. Сами понимаете.
Ведущий.
— А вторая рукопись, о которой вы упомянули. Надеемся, ее содержимое будет все-таки доступно общественности?
Гость.
— Да. Эта рукопись, вызвала у нас немалый интерес. Поскольку содержит достаточно неоднозначный материал. И пусть права на публикацию уже переданы известнейшему издательскому дому. Но в существующем договоре есть пункт, где оговаривается возможность ознакомления с содержимым рукописи в частном порядке, без права на распространение. И я рекомендовал бы вам самим ознакомиться с этой рукописью. Нужно сказать, тем, кто впервые прочитал ее, было трудно поверить всему написанному. Но прошедший год показал, что исторические сведения, содержащиеся в первой части послания, абсолютно точны, и сбылись все без исключения. Поэтому, и вторая рукопись, по нашему мнению вполне заслуживает доверия. Она содержит довольно занимательную, я бы сказал фантастическую биографию одного молодого человека. Кого-то она удивит. Кого-то обнадежит. Ну а верить всему написанному или нет, решайте сами. Упомяну лишь, что мы — таки отыскали родителей этого юноши. Они до сих пор живы. Так вот, та часть, где описывается его детство и остальная жизнь на земле, получила полное подтверждение. Сегодня я в порядке исключения принес вам копию этой рукописи, и если желаете, вы можете сами с ней ознакомиться. Приятного прочтения.
Первым моим ощущением здесь, помню; был холод, жуткий холод и дурнота. Казалось, будто в бесконечной, ледяной пустыне, меня то сжимает и скручивает, то выворачивает наизнанку, какая-то неведомая и могучая сила. А застывшее в вечной мерзлоте сознание, никак не хочет включаться, цепляясь за упоительно сладкий покой небытия, словно это и было его единственно достойным пристанищем. То яркие слепящие вспышки и, ощущение невесомости и легкого касания. То полный мрак и падение в бездонную пропасть. То гром и оглушительный барабанный бой. То благостная тишина, нарушаемая лишь странными прерывистыми: «Э-Э-Эй! Э-Э-Эй!» Не знаю, сколько все это продолжалось, но вскоре меня понемногу начало отпускать, и я почувствовал, что кто-то настойчиво трясет меня за плечи, повторяя: — эй! Очнись! С трудом открыв глаза, я увидел прямо над собой какого-то парня, который заглядывая мне в лицо, снова и снова повторял: — эй! Очнись! Да очнись, тебе говорят! Увидев что я наконец, пришел в себя, он улыбнулся как мне показалось облегченно и сказал:
— Ну ты и даёшь! Напугал. Ты как вообще себя чувствуешь?
А чувствовал я себя надо сказать отвратительно. Во всем теле, то тут-то там, кололи тысячи иголок. В ушах шумел прибой, а перед глазами плавали какие-то темные пятна. Но даже сквозь эту пелену и слабость, я сразу осознал, что со мной говорят на каком-то странном певучем языке. Непохожем ни на что когда-либо слышанное. Во всяком случае, на единственно хорошо понятный мне русский, он не был похож это точно. Причем, язык был для меня непросто понятен, а по ощущениям казался ближе и даже как-то роднее что ли. Но когда с трудом приподнявшись на руках, я сел, все мысли о странности языка куда-то испарились. То, что я увидел, было настолько красиво и в тоже время казалось, настолько невероятным, что я надолго впал в ступор. Первое, что пришло мне в голову: «Я попал в рай». Поляна, на которой я появился, а точнее родился, как я узнал впоследствии, именно так называли этот процесс старожилы, находилась на возвышении, и с нее открывался умопомрачительный вид. До самого горизонта, всюду, куда хватало глаз, простирался чудо-сад, нет, скорее парк. Деревья и кустарники самых причудливых форм. Невероятное разнообразие всех цветов и оттенков, от нежно-зеленого, привычного, до яркого тропического. Красные, лиловые, розовые и белые, голубые, желтые и необычайно сине-фиолетовые бутоны, удивительных цветов, от невероятного разнообразия которых рябило в глазах. Прямо передо мной, в полу метре от моих ног, будто нарисованные, среди ласково зеленой травки-муравки, покачивались огромные, синие, расписанные золотом цветы, формой напоминающие ландыши. А чуть поодаль, нечто похожее на лилии, только каждый бутон был величиной с мою голову, наверное, а расцветкой походил на взбесившуюся радугу. И все это великолепие, искрилось мириадами крошечных бриллиантов, переливаясь капельками росы в лучах восходящего светила. Слева, далеко за деревьями виднелись какие-то ажурные конструкции отливающие серебром. Еще я успел рассмотреть выложенные чем-то белым дорожки, фонтаны, что-то вроде беседок, только без крыш, и странный, слегка зеленоватый оттенок неба над головой, что принял вначале за обман зрения, и как оказалось впоследствии напрасно. Небо здесь было действительно особенного, бирюзового цвета, но вот почему это и все прочее было здесь таким непривычным, странным и удивительным, я узнал гораздо позже. О многом вначале мне поведал тот самый парень что сейчас, видя мое изумление, раскрытый от удивления рот и круглые глаза, обвел взглядом вокруг и задумчиво сказал:
