По набережной сновали люди — маленькие человечки, почти одинаковые в своих серых костюмах разных броских фасонов. Я среди них обязательно буду походить на инородное тело — дома все носили белое, и я, конечно, приехал тоже в белом. Нужно будет для работы купить что-то соответствующее местному колориту.
Оставив вещи, я спустился вниз, решив пройтись по набережной. «Озерковская набережная, пятнадцать лет назад переименованная в набережную Путей сообщения, в общественном сознании так и сохранила свое прежнее название», — подсказал мне КПК, который я устроил на перилах, чтобы опереться на них и глянуть на речку. Привычно-зеленоватая, как и везде, вода, влекомая течением, переносила под пластиковым прозрачным настилом мелкий мусор, и я, не думая долго, решил следовать за полюбившейся мне упаковкой от сока. Я сделал себе зарубочку в памяти — завтра пойти вверх по течению, потому как если в реку попадает мусор, значит, она где-то открыта. А посмотреть на это мне очень хотелось.
Навстречу мне бесконечным потоком двигались люди: мужчины в серых куртках с броскими широкими плечами, капюшонами, женщины в платьях с длинными струящимися с длинным струящимися подолами или прозрачной юбкой. Мне показалось, что никто, кроме меня, не шел вниз по набережной, и, приглядевшись, я понял, почему: здесь было раздельное движение. Но к счастью, прежде чем меня успел остановить патруль, я увидел мост. «Зверев мост», — гласила неоновая надпись над крытым переходом, неглубоко уходящим ступеньками вниз. Я спустился и попал в стеклянный тоннель, который с трех сторон сжимала река — вода проходила над головой сильным бурным потоком и дальше, вновь разливаясь во всю мощь, текла вольно и неторопливо. Я прошел половину пути, прежде чем решительно повернулся и коснулся ладонью стеклянной стены, ощущая давление воды, зеленой, наверняка неприятно пахнущей — запаха никто и не чувствовал благодаря перегородкам, но вот едкий цвет не могли вытравить никакие фильтры. В стену над моей головой ударилось и тут же проскользнуло вверх, над потолком, приковав к себе мой удивленный взгляд, что-то большое, склизкое, похожее очертаниями на человека. Я испуганно дернул ворот куртки, огляделся по сторонам и, убедившись, что никто больше этого не заметил, быстрым шагом направился дальше.
Это Москва. И мне предстоит к этому привыкнуть. К новым правилам.
Выйдя из перехода, я поднял взгляд. На высоком белом здании горела вывеска «InTime». Кафе, подумал я и, виляя между быстро шагающими людьми, направился к подъезду с лукавым швейцаром, который окинул меня задумчивым взглядом и открыл дверь. Я благодарно кивнул и проскользнул внутрь — тяжелая дверь (одна из немногих нераздвижных в округе!) захлопнулась за мной.
В кафе в основном сидели студенты — все, как на подбор, в серых пиджаках одного покроя — и только иногда, рассеявшись на почтительном расстоянии друг от друга, попадались богемные ребята в длинных шарфах и беретах. Может, художники. Или писатели. Но все посетители обернулись ко мне в едином жесте и почти так же слитно утратили интерес. Я осторожно, чувствуя, что за мной исподтишка наблюдают, прошел к окну и сел там.
В этом странном кафе платили только за время, проведенное здесь, каждая минута была драгоценной и ее нельзя было упускать просто так, хотя сюда приходили если не пообщаться, то отдохнуть. Зато чай, кофе и кислородные коктейли были бесплатными, как и легкие, крошащиеся в пальцах крекеры с привкусом сыра. Собственно, только по привкусу мы этот «сыр» и знали, он так и шел в словосочетании, по отдельности представляя собой сущую тарабарщину, как если бы кто-то вздумал разделить «подмышку» на логические составляющие.
Я взял коктейль, мне нравилось ощущение лопающихся на губах пузырьков, и несколько крекеров на тарелке, после чего вернулся на свое место, где оставил сумку. Окно выходило на двор нескольких домов, между которыми там, где у нас в Омске были детские площадки, находился прозрачный настил и медленно-медленно несла свои воды река, не такая зеленая, как та, по набережной которой я шел, а более голубоватая. У меня даже закралось подозрение, что это искусственный водоем со специально подкрашенной водой либо дном. В этой стране можно было ожидать чего угодно — это я понял, когда прямо посреди «водоема» приземлился авиамобиль, скользнувший в небольшую арку, ведущую с набережной, которую я сразу и не заметил.
Интересно, у них здесь у всех такие дворы? А в отеле? Мне живо представился зал для конференций со стеклянным полом, под которым медленно проплывает кашалот. Один, другой — я таких видел только в справочниках и в музее, куда нас водили во время учебы. Там был лишь скелет, но и он впечатлял. Подумать только, и ведь когда-то такие твари жили совсем рядом с людьми. К счастью, это время давно прошло.
Я поспешно присосался к трубочке, потому что пена уже начала оседать, и заел безвкусие крекером, тут же раскрошившимся мне на колени. Смахнув крошки на пол, я взял со стола планшет. Такие здесь лежали перед каждым — я невольно улыбнулся. У нас бы давно уже украли.
Я рассеянно водил по экрану пальцем. Все попадались какие-то новости, не очень для меня интересные, потому что я практически ничего не понимал. Мошенники с Никольской, покушение на убийство на Каширке, сгоревший дом на Забелина — все эти названия для меня оставались только названиями, поэтому и новости, за каждой из которой стояло с десяток жизней, не производили должного впечатления. Чисто интуитивно промотал до «пропавших без вести», вглядываясь в фотографии улыбающихся людей, которых никто уже и никогда, наверное, не увидит. Я угадывал, какое же лицо было у моего знакомца со Зверева моста. Примеривал для него то одно лицо, то другое, делал то студенткой Светой Калининой, то хозяином турфирмы Алексеем Дверовым, то школьником Степаном Яшиным. Но все эти образы как-то не шли к той склизкой субстанции, что постучалась ко мне в стеклянную стену, когда я проходил под Москва-рекой.
Совершенно случайно мой взгляд упал на бирку на руке, на которой отсчитывалось мое время, проведенное здесь. Шел второй час. Я поднялся, отложил планшет, подхватил сумку и направился к стойке. Снял браслет с руки и протянул его вместе с карточкой, которая была не только подтверждением моей личности, но и имела доступ к банковскому счету. В общем, в ней содержалась вся моя жизнь.
Расплатившись, я направился в сторону отеля, в этот раз стараясь не нарушать правила и ни в коем случае не приглядываться к воде реки. Больше мне ничего не хотелось там увидеть.
Два дня пролетели незаметно. С утра я собрал все вещи, которые успел выложить, расплатился за номер, отдал сумку Александру и отправился на работу. Возвращаться мне предстояло уже на съемную квартиру.
