Нет, не так все просто. Сам поселенец наверняка не считает себя космонитом. Важно не то, кем тебя считают, а кем ты сам себя чувствуешь. Так что надо думать о нем как о поселенце, а не как о космоните.
Но ведь все люди – просто люди, как бы они себя не называли – космонитами, поселенцами, аврорцами, землянами. Доказательство тому – что роботы не могут повредить ни одному из них. Дэниел так же быстро кинется защищать самого последнего землянина, как и Председателя аврорского Совета, и это означает…
Она начала было засыпать, но внезапная мысль прогнала сон.
Почему у поселенца фамилия Бейли? Почему Бейли? Может, это обычное имя у поселенцев? В конце концов, именно Илия сделал все это возможным и стал их героем, как… как…
Она не могла припомнить аналогичного героя Авроры. Кто вел экспедицию, которая первой достигла Авроры? Кто наблюдал за переустройством дикой безжизненной планеты, какой тогда была Аврора? Глэдис не знала – потому ли, что родилась на Солярии, или потому, что аврорцы не искали героев? В конце концов, первая экспедиция на Аврору состояла просто из землян.
Только в более поздних поколениях, удлиняя жизнь с помощью ухищрений биоинженерии, эти земляне стали аврорцами, и зачем бы аврорцам создавать героев из своих презренных предшественников?
Но поселенцы должны были иметь героев-землян. Они, вероятно, не так изменились. Постепенно они тоже изменятся, и тогда Илия будет забыт, но до тех пор…
Да, скорее всего, так. Может, половина живущих там приняла фамилию Бейли. Бедный Илия! Все толпятся на его плечах и в его тени. Бедный Илия… Милый Илия…
Она наконец уснула.
16
Сон был слишком тревожным, чтобы успокоить ее, привести в хорошее настроение. Она встала хмурая, сама не зная, почему, посмотрела на себя в зеркало и была поражена своей немолодой внешностью.
Дэниел, для которого Глэдис была человеком, независимо от возраста, внешности и настроения, сказал:
– Мадам…
Глэдис, чуть вздрогнув, прервала его:
– Пришел поселенец?
Она взглянула на часы и сделала быстрый жест, по которому Дэниел сразу же включил в комнате нагрев. День был холодным, вечер ожидался еще холоднее.
– Он здесь, мадам.
– Куда ты его провел?
– В большую гостиную, мадам, с ним Жискар, а домашние роботы поблизости.
– Надеюсь, они имеют представление, что он желает есть за ленчем и постараются выполнить его требования.
– Я уверен, мадам, что Жискар все устроит как надо.
Глэдис тоже была в этом уверена.
– Полагаю, он прошел карантин, прежде чем получить разрешение на посадку?
– Иначе не может быть, мадам.
– Все равно я надену перчатки и носовые фильтры.
Она вышла в ванную, рассеянно отметила, что вокруг нее были домашние роботы, и сделала знак, чтобы ей подали новые перчатки и фильтры. Каждый дом на Авроре имел свои разговорные знаки, и каждый хозяин культивировал их, учась давать их быстро и незаметно. Робот следовал этим почти невидимым приказам хозяина, словно читая его мысли. Следовательно, другой человек, не хозяин этого дома, мог приказать роботу только тщательно составленной речью.
Самое унизительное для хозяина – если домашний робот колеблется выполнить его приказ или, еще того хуже, выполнит его неправильно. Это означает, что либо человек, либо робот спутал знаки. Глэдис знала, что ошибка всегда была со стороны человека, но практически этого никто не хотел признавать. Робота отправляли на ненужный анализ, либо на продажу. Глэдис была уверена, что никогда не попадет в такую ранящую самолюбие ситуацию, но если бы сейчас ей не подали перчатки или носовые фильтры, она…
Она не кончила этой мысли; домашний ближайший робот принес ей то, что она хотела, точно и поспешно.
– Как он выглядит, Дэниел?
– Обычного роста и сложения, мадам.
– Я имею в виду его лицо.
Глупо было спрашивать. Если бы он имел хоть какое-то сходство с Илией Бейли, Дэниел сразу же заметил бы это и сказал ей.
– Трудно сказать, мадам. Оно не все видно.
– Что ты хочешь сказать? Он же не в маске?
– В известной степени – да, мадам. Его лицо покрыто волосами.
Она засмеялась.
– Как в исторических фильмах? Борода? – она сделала жест, показывающий пучок волос на подбородке и под носом.
– Больше, мадам. Половина лица закрыта волосами.
Глэдис широко раскрыла глаза и впервые почувствовала желание увидеть поселенца. Что же это за лицо, наполовину закрытое волосами? У аврорцев и вообще у космонитов было очень мало лицевых волос, и их уничтожали после подросткового возраста. Верхнюю губу никогда не трогали. Глэдис помнила, что ее муж, Сантирикс Гремионис, до брака носил тонкую полоску волос под носом. Они выглядели, как поставленные не на место брови, и она, как только уговорила себя взять Гремиониса в мужья, сразу же настояла, чтобы он вывел их. Он так и сделал почти без возражений, и сейчас она впервые подумала, что ему, наверное, было очень жаль усов. Она замечала впервые годы, как он часто проводил пальцем по верхней губе. Она считала это нервным жестом, и только теперь ей пришло в голову, что он бессознательно искал исчезнувшие усы.
Как выглядит человек с усами по всему лицу? Вроде медведя? Каково это ощущение? А если бы и у женщины были такие же волосы на лице? Она представила себе, как трудно целоваться такой паре, и громко рассмеялась. От ее раздраженности не осталось и следа.
Ей захотелось взглянуть на чудовище. В конце концов, бояться его нечего, даже если он животное как по лицу, так и по поведению. С ним нет ни одного робота – поселенцы хотели иметь общество без роботов – а ее окружают десятки. Монстр тут же будет обезврежен, стоит ему хотя бы возвысить голос в гневе. И она сказала:
– Отведи меня к нему, Дэниел.
17
Чудовище встало и сказало что-то вроде: «Добрый вечер, миледи».
– Добрый вечер, – рассеянно ответила Глэдис.
Она помнила, как трудно ей было понимать аврорское произношение Галактического Стандартного в те давно прошедшие времена, когда она приехала сюда с Солярии.
Акцент монстра был грубым и неуклюжим – но, может быть, ей так казалось с непривычки. Илия тоже, кажется, произносил некоторые буквы чуточку не так, но вообще говорил очень хорошо. Но ведь прошло два столетия, а этот поселенец даже не с Земли, а язык в изоляции очень меняется.
Но языковая проблема мало занимала Глэдис. Она уставилась на бороду.
Во всяком случае, эта борода не походила на те, что были на актерах в исторических фильмах. Те были кустистыми – клок тут, клок там, и выглядели клейкими и глянцевитыми. У поселенца же была совсем иная борода. Она густо и плотно покрывала щеки и подбородок, темно-коричневая, чуть светлее волос на голове и, по крайней мере, на два дюйма длиннее. Она не покрывала все лицо, лоб был голым, (за исключением бровей), такими же были нос и область под глазами. Верхняя губа тоже была голой, но на ней была тень, словно там начинали расти новые волосы. Было голое место и сразу же под нижней губой, но там меньше замечалась новая растительность. Поскольку обе губы были голыми, стало ясно, что целовать его, видимо, нетрудно. Она сказала, сознавая, что невежливо смотреть так пристально, но все-таки не сводя с него глаз:
