— Даже Узел, великий и ужасный, может ошибаться, — сказал он, переведя дыхание. — Именно из-за дурака Дэвида, послушного исполнителя, образцового мужа и отца двух сыновей, прекрасно, кстати, знавшего, что может не вернуться… А он потащился в ваши поганые камни из-за надежды, которой у людей почти не осталось. Понял, ты, шаман?!. Какая разница между тобой и Посредниками, а? Они тоже однажды были людьми, и не их вина, что они всосаны этой мерзостью. А вот кем стал ты, мне пока еще никак не ясно… Лиомбе-Узел вздохнул.
— Ну хорошо. Упокой ваш христианский Господь душу раба своего Дэвида. С остальными обязанностями он, видимо, справляется все хуже…
Маллесон опять длинно выдохнул.
— Коконы, которые вы видите, могут вернуться в прежнее состояние. Практически все они пытались исполнить требования программы, которые Аренда или нормальное человеческое стремление подчиняться работодателю вложили в них, — выследить аномалию, то есть Узел, и уничтожить его. — Лиомбе весело прищелкнул пальцами, не останавливая музыки жезла. — Узел защищен многократно, разными способами. Один из них основан на том, что меня могут найти только с моего желания. Еще один — на том, что сапиенсов, у которых выключена человеческая составляющая, Узел может заставить оказаться там, где ему нужно, как гаммельнский крысолов…
— Это и есть мой случай?.. — с нехорошим любопытством поинтересовался майор. Но Лиомбе очень серьезно покачал головой.
— Вы не пришли бы сюда таким, какой вы есть. Сразу оказались бы там. — Он показал на каменные ярусы. — У тех, кто контролировал бы ваше передвижение, было полное и достоверное ощущение того, что вы погибли в сотне с лишним миль к югу, где начинаются огромные болота и дикая саванна, изобилующая хищниками. Или на речных порогах. Или под мощным обвалом… Континент богат местами, где можно бесследно исчезнуть, и племенами, которые с удовольствием этому помогут. Нет, вы не из тех…
Он замолчал. Потом сухо сказал:
— Ваш человек очень хочет меня убить. Если вы им дорожите, так же, как вашим Дэвидом, прикажите ему этого не делать — он будет уничтожен системами зашиты Узла…
Маллесон, мгновенно вспотев, резко опустил левую руку и раздвинул пальцы, сжатые по два — безымянный с мизинцем, указательный со средним. Затем повторил знак. Он ничего Не слышал и не видел, но Узел одобрительно хмыкнул.
— Вот так-то лучше. Поверьте, я хочу вам только добра…
Он снова сменил асану, не меняя ритма ударов жезлом, которые уже начали отдаваться в ушах майора.
— Итак, мы говорили о биороботах… Как лучше всего снять программу с диска?..
— Стереть ее…
— А если программа определяет всю работу компьютера и серьезно защищена?
— Вырезать программу, написать новую и инсталлировать. Отформатировать диск и переустановить ОС… Или заменить его на новый. Или, в конце концов, сунуть компьютер под танк, если вы не очень им дорожите. Но это все касается физических компьютеров. С биологическими сложнее…
Лиомбе совершенно по-человечески закивал:
— Именно! Кстати, есть еще один способ, о котором вы не сказали…
— Я? Ах, да… — Маллесон поморщился. — Наверняка вы о вирусе… Но это непоправимо покалечит всю машину… И кроме того, для био…
— Именно! Однако мне понятен ваш скепсис — долго, дорого, небходима куча оборудования и уйма нейропрограммистов сверхвысокой квалификации. Здесь, — он обвел рукой кальдеру, — есть иные возможности… Для них вы мне и нужны.
— Простите мой скепсис. — Майор удивился сам себе: после всех нынешних переделок он еще способен говорить таким языком… — Не верю в магию и никогда не получал подтверждения ее возможностей, разве что в голливудских триллерах. Согласитесь, что…
Лиомбе поднял руку, и майор осекся. Голубые столбы пылали тем же мучительным светом, но лицо шамана будто налилось тьмой. Очень тихо он ответил:
— Человека, первым нашедшего и запустившего Узел, уже нет. Да, он был колдуном своего племени, у него имелись поразительные природные способности и ничего больше. У того, кто был мной, два университетских диплома и несколько степеней, но наш интеллектуальный уровень примерно одинаков. За эти века Узел вплел в себя несколько десятков человек, без которых он не ожил бы… Почему-то Узел выбрал облик того, первого, и мое сознание. Но мы здесь все…
Он умолк, затем снова заговорил:
— Магия тут ни при чем. Это столкновение двух и более сил, которые можно понять, только влившись в них. В силу некоторых природных особенностей и событий вашей жизни вы более склонны предпочитать ту, которую представляет собой Узел. То, что вы зорете «Арендой», не оставляет людям выбора — оно либо безжалостно подминает под себя любого из вас, либо заставляет одних. продавать других на этом рынке рабов. Через некоторое время на планете не останется никого, кто не будет втянут этой силой...
— Но если я правильно понял, — хмуро перебил его Маллесон, — то и Узел, и Аренда… ну… одинаково втягивают в себя людей?..
— Нет, — чуть резче, чем следовало, ответил Лиомбе. — В Узел вплетаются те, и только те, у кого не будет другой судьбы, — люди Узла, такие, как вы, бывший я, множество других, сошедшихся в нем за последние шестьсот дет. Вам мерещится дракон, пожирающий всех. Но это скорее дерево, сливающее в себе землю, воду, воздух, приносящее плоды и становящееся пищей для огня и опорой для постройки… А листья дерева — для исцеления народов…
Майор крепко потер висок, всегда мучительно и долго болевший после работы с маской, и устало сказал:
— Допустим, я вам поверю. Что вы там начали про очистку диска и программы?
— «Я начал, я и кончу»… — Цитата Маллесону не понравилась, но он промолчал. — Программу, несущую зло, нужно стереть любой ценой, даже вместе с диском. Или со всем содержанием диска, чтобы заменить его на новое. Так?
Лиомбе поднял жезл и обвел им ряды неподвижных свертков, словцо пересчитывая их.
— Каждый из них заражен вирусом, который так или иначе погубит их жесткий диск. То, что от них остается, и вы это знаете лучше многих… — майор стиснул зубы, — не будет годиться даже в пациенты клиники для психохроников. Наложение надо стереть. Атак как оно уже необратимо проникло во все структуры мозга…
— …То остается стереть содержание мозга? — бледнея, договорил Маллесон, подавшись вперед, словно для прыжка. — То есть убить?
На этот раз Лиомбе-Узел улыбнулся особенно тепло и словно погладил Маллесона протянутой к нему рукой.
— Да, — просто сказал он. — Но не навсегда.
— Не понимаю. — Маллесона затошнило от боли во всем — в виске, глазах, свежих порезах; старых рубцах. — Скажите, наконец, прямо, черт возьми!..
