— Уберите тело, — приказал главарь.
Вскоре в зале остались только Морган и измазанный с головы до ног кровью Жика. Морган подошел к нему, присел и, приподняв болтавшуюся на зажатых в жикином кулаке шунтах голову, улыбнулся и тихо сказал, глядя на свое тусклое отражение в полимерных экранах глаз:
— Никогда не откладывай ничего на «потом», ты можешь до этого не дожить.
* * *
Черная Птица вернулась в свою резиденцию, некогда бывшую двухэтажным бакалейным магазином. Всю дорогу она не произнесла ни слова; подчиненные, чувствуя ее настроение и видя тусклый бессмысленный взгляд, боялись лезть с вопросами. Вокруг предводительницы словно витала черная аура безумства и боли. Оставив свиту внизу, она поднялась к себе в комнату, захлопнув дверь, прошла к столику с графином, не глядя плеснула в стакан напитка, пролив большую часть на стол, выпила большими глотками, роняя бледно-желтые капли на свою блестящую грудь, и коротким взмахом разбила стакан о стену. Он разлетелся на мелкие осколки, оставив мокрое пятно.
Внутри у Птицы бушевала дикая ярость, бессильная и еле сдерживаемая, она рвалась наружу. Под ударами ее кулаков разлетелся столик, графин, звеня, покатился по полу, потом она подхватила табурет за ножку и с размаху двинула им о стену, разбивая в щепы, та же участь ждала и стул с высокой спинкой.
Птица остановилась, тяжело дыша, и, наконец, закричала, прижав к вискам ладони. Крик как будто отнял у нее все силы. Всхлипывая, она опустилась на колени, не поднимая голову от груди, и одна мысль стучала в ее голове: «Он убил Грико! Морган убил Грико… МОЕГО Грико! Морган… убил… убил Грико… Он убил его». — Птица снова закричала или скорее завыла, задрав голову и до хруста сжав кулаки.
Он же знал, как она любила Грико. Знал! Но все равно позволил этому червяку Жике напасть сзади и обезглавить ее любимого.
Тварь!
Она опять издала стон, впрочем, больше похожий на рычание, в душе Птицы что-то переломилось, словно сработал какой-то защитный механизм. Боль, переполнявшая ее, сместилась на второй план, и ненависть пришла ей на смену.
— Ты заплатишь мне, Морган, — процедила она сквозь зубы, вытирая слезы. — За все заплатишь, ублюдок!
И тут ее внимание привлекло неясное движение за куском материи, заменявшей ей шторы. Она резко вскочила и угрожающе спросила:
— Кто здесь?
Из-за портьеры показался Стилар, ее наложник, сжимая в руках грубую ткань и прикрываясь ею, как щитом. Птица взяла его на одной из клон-ферм пару месяцев назад для своих сексуальных утех. Только это был не клон, а сын начальника фермы. Птица пригрозила начальнику перебить всю его семью, если он не отдаст Стилара. И отец, у которого было еще три дочери и один сын, вынужден был согласиться. В логове Птицы он должен был все время ходить обнаженный и ни с кем не разговаривать, кроме нее. Его замутненный постоянными истязаниями, одурманенный наркотиками мозг почти перестал воспринимать действительность, в нем жили только несколько наиболее глубоко засевших чувств — ненависть, страх, похоть да еще желания, вызванные естественными потребностями тела.
— Что ты тут делаешь?
Кипевшая в ней злость требовала выхода, и Стилар был подходящей целью для этого.
— Я…я… — От страха язык плохо слушался его.
Птица сжала кулаки.
— Говори нормально!
— Я п-принес благовония, гос-пожа, — смог, наконец, сказать он.
На самом деле ей было все равно, что делал тут Стилар, она просто хотела выместить на нем свою ярость. И уже собралась это осуществить, как вдруг заметила, что ткань портьеры вздымается бугром ниже пояса наложника.
— Ну-ка, иди сюда! — приказала она.
— Зачем? — неосторожно ляпнул Стилар.
Глаза Птицы грозно сверкнули, она хищно оскалилась, и юноша поспешил сделать шаг вперед.
Он был возбужден.
Птица подошла к нему. Парень весь покрылся потом и дрожал.
Окинув его презрительным взглядом, она спросила:
— Что тебя так возбуждает, животное? Вид моего тела или вид моего горя?
Стилар молчал, потупив взгляд.
Резко выбросив вперед руку, Птица схватила его за шею и сжала пальцы. Стилар засипел и покраснел, безуспешно пытаясь отнять руку Птицы от своего горла.
— Отвечай! — крикнула она.
Во взгляде Птицы горел беспощадный смертельный огонь.
Она подтянула парня ближе к себе и прошипела ему в лицо:
— Отвечай!
— Я… ненавижу… тебя… — с трудом выдавливая слова, прохрипел Стилар.
Птица, разжав хватку, опустила руку. Парень закашлялся, с сипением втягивая воздух и растирая саднящее горло. Птица отвернулась от него, подошла к ложу, легла на живот поверх покрывала, опираясь на локти, развела ноги в стороны, чуть выгнув спину, и сказала:
— Иди.
Стилар понял, что от него требуется, и его возбуждение стало только сильнее.
На коленях он прополз между раздвинутых ног хозяйки, склонился над ней, отражаясь в хроме ягодиц и блестящих выпуклостях позвоночника, и грубо вошел в нее, желая сделать как можно больнее, но и сам ощутимо вздрогнул, когда его плоть коснулась металла.
Оргазм быстро пришел к Птице, а на ее глазах были слезы. Закончив, Стилар откинулся на спину рядом с ней, тяжело дыша. Черная Птица повернулась, пережала ему одной рукой горло, взмахнула другой, одним мощным ударом пробила грудную клетку и вырвала трепещущее сердце.
Кровь брызнула фонтаном из бьющегося в конвульсиях тела, заливая постель и саму Птицу. Но ей было все равно, она держала в ладони теплое сердце, и улыбалась, представляя, что только что вырвала его из груди Моргана.
* * *
Казалось, что попасть в подземные городские коммуникации, или попросту канализацию, очень просто. Но только на первый взгляд. Канализационная сеть имела множество входов, но многие из них заканчивались тупиками. Лишь с третьего раза Лиме удалось найти нормальный проход. Ее встретила тусклая мгла и звонкое эхо, подхватывающее любые звуки и разносящее их по тоннелям и закоулкам.
Лима и не надеялась скрыть свое пребывание тут, единственными, кто мог незаметно пробираться по подземным катакомбам, были их обитатели — стунеры. Канализация была их владением. Когда-то они были людьми, но сейчас мутировали и превратились в стунеров — подземных обитателей. Их изуродованные тела с худым туловищем, длинными руками и короткими ножками, не годились даже для мастерских Зодчих. Хозяева могли их уничтожить, но по одним им известным причинам оставили этих уродцев в покое.
И в прежние времена стунеры были немногочисленны, а прокатившиеся по планете жестокие войны заметно сократили их популяцию. Город, высившийся над их владениями, был большей частью разрушен, подземные коммуникации также сильно пострадали.
