- Может быть, он еще жив.
- Дай-то Бог... И третье. Калуца этот - явный фанатик идеи. Ты смотри, что он делает: он, пусть номинально, начальник экспедиции, толкает своего подчиненного взрывать двигательную установку. А сам в стороне! Понял? Что из этого следует?
- Уголовное дело, - пробормотал я неуверенно.
- Ну, уголовное - не уголовное... Это следствие, огласка, пресса, широкая общественность и этот самый общественный резонанс, от которого кости болят. И во имя чего все это?
- Будем выяснять?
- Будем. Ищи Шеффилда. Он у них идейный отец - попробуй его раскрутить.
Глава 5
С Шеффилдом я встретился случайно, но эта случайность носила односторонний характер. Она была случайностью только с его стороны, а с моей стороны явилась результатом трехчасовой непрерывной беготни по этажам института. При этом я старался избегать столкновений с теми лицами, которым было знакомо мое лицо, а с прочими держал себя сухо и официально. Я интенсивно разыскивал некоего мифического Оливареса, тыкался в каждую дверь и всякий раз сокрушался, что его тут нет, а сказали, что, вроде, должен. Чуть позже обнаруживалось, что я перепутал этаж или номер двери или название лаборатории. В одном месте мне оказали, что Оливареса они не знают, но вполне может быть, что его знает Засецкий, а если не он, то, вероятно, Шеффилд. Я наморщил лоб бормоча: "Засецкий, Засецкий.., что-то знакомое...", но вспомнить так и не смог, после чего, выяснив, где он сидит, а, заодно, где сидит Шеффилд, деловой рысью помчался в указанном направлений.
Далее я проявил чудеса терпения, пока дождался, когда Шеффилд останется один, после чего ввалился в кабинет, сделав вид, что совершенно не имею понятия о том, где нахожусь. В промежутке мне пришлось вычислять, кто из посетителей этого кабинета является собственно Шеффилдом, потому что до сих пор в глаза его не видел, а справки наводить не хотелось. Это, конечно, было пижонством, но, вообще говоря, имело смысл. Встреча, так встреча. Можно ее играть, а можно действительно встретиться с незнакомым человеком, и хотя бы в этом не валять дурака.
Итак, я вошел в кабинет и начал озираться по сторонам. Шеффилд же начал меня рассматривать, а потом спросил, не ошибся ли я дверью. Я сказал, что вроде нет, и мне нужен доктор Шеффилд.
- А с кем имею честь? - поинтересовался он.
- Вы доктор Шеффилд? Очень приятно. Видите ли, я прибыл в ваш институт в связи с поручением редакции ежемесячного издания "Новости культуры". Хочу написать несколько очерков о новейших исследованиях в области психологии научного творчества. Мне сказали, что вы специалист в этой области.
- Кто сказал?
- Оливарес.
- А кто это?
- Это... Хм, я, собственно, не в курсе, но меня вывели на него из отдела науки, а он...
- Что-то я не могу припомнить... Оливарес... Он не из Лаборатории моделирования высшей нервной деятельности?
- Понятия не имею. Я встретился с ним на конференции в Лос-Анжелосе.
- Ну, хорошо. А какое отношение имеет культура к психологии научного творчества?
- Дело в том, что наш журнал...
- Впрочем, не все ли равно. Дело в том, что я не занимаюсь научным творчеством.
- Тогда что же вы тут делаете? - спросил я лукаво.
Он понял и рассмеялся.
Шеффилд мне понравился. Он был похож на Санчо Панса, каким я его себе представлял, маленький, кругленький и очень серьезный. Просто удивительно, как он попал в поле зрения нашего ведомства. Вряд ли он когда-либо покидал Землю, и, скорее всего, просидел в этом кабинете всю жизнь.
- Ну, хорошо, будем считать, что я тот человек, который вам нужен. Чем же я могу быть полезен?
- Знаете... Доктор Оливарес (доктором он стал в этот самый момент) сказал мне, что вы занимаетесь проблемой пересадки сознания...
Шеффилд вскочил со своего стула и уставился на меня. Я тоже встал и начал топтаться на месте, как бы осознав, что сказал глупость, и больше этого не повторится никогда.
- Он вам это сказал?
- Да... И вообще, у нас ходят разные слухи. Даже утверждают, что где-то когото уже пересадили.
- Куда пересадили?!
- Ну.., - я помахал рукой туда сюда, - Из одного в другого.
Шеффилд поджал губы и сел. Я понял, что переигрываю и надо что-то делать.
- Нет, ну, разумеется, это анекдот, потому что, если одного пересадить в другого, то куда девать этого самого другого, - сказал я присаживаясь.
- Вероятно, в первого, - буркнул Шеффилд.
- Да, пожалуй,., - сказал я растерянно.
- И вы хотите об этом написать?
- Теперь, наверное, хочу. Если это возможно.
- Предположим, что возможно. Что тогда? И почему вы решили, что это имеет отношение к психологии научного творчества?
- Я?.. Я не решил. Я как раз и хотел. Однако, вы, наверное правы. Действительно...
- Так вот, имеет, и самое прямое. Только не пересадка, а подсадка, Кстати, вам удалось изобрести очень неплохой термин, поздравляю вас.
- Спасибо, Но... Неужели это действительно возможно?
- Вопрос не в том, возможно ли? Вопрос в том, нужно ли это? Так вот, я думаю, что нужно, и более того, необходимо. Я, пожалуй, готов обсудить с вами некоторые аспекты. Вы ведь гуманитарий?
- Лингвист.
Хоть здесь-то я, слава Богу, избавлен был от необходимости врать!
- Прекрасно. Давайте попробуем.
Я выдержал паузу, а потом с репортерской живостью ухватился за тему,
- Это интересно! Из чего вы исходите?
- Вас интересуют исходные посылки, из коих я вывожу необходимость, а заодно и возможность такого эксперимента?
- Совершенно справедливо.
- Что ж, извольте...
Это старомодное "извольте" меня несколько даже умилило. Последний раз я его услышал где-то полгода назад, когда торчал в космопорте в надежде, что мне удастся попасть на Марс через посредство транспортного водовоза. Начальник космопорта сказал: "Пожалуйста, но от вас требуется согласие капитана судна". "У меня есть только собственное" - ответил я. - "Присовокупите к нему согласие капитана, и все устроится наилучшим образом". Я отправился в коттедж для отдыха экипажей и нашел там упомянутого капитана водовоза. Он выслушал меня и все мои аргументы, а потом сказал: "Извольте, я вас беру, но при условии, что за двое оставшихся суток вы обрастете жабрами. Ибо кроме грузового отсека мне вас деть больше некуда". Пришлось ждать две недели и лететь шикарным пассажирским лайнером. За эти две недели я от скуки и злости действительно чуть не оброс жабрами. И вот теперь опять это "извольте"...
- ...Извольте, я вам их изложу. Но, пожалуй, я начну все же с вопроса.
- Извольте, - сказал я.
- Как вы думаете, человек - существо совершенное?
- Хм.., - сказал я. - Это вопрос риторический. С одной стороны - несомненно, ибо это единственный вид на Земле... и ее окрестностях, способный мыслить.
