— Свершилось! — выпалил тот.
— Что могло свершиться в этом сонном городишке?
— Свершилось! Мы нашли!
— А разве здесь что-то можно потерять?
— Как же! Задача «как помочь и очистить». Разве забыл?
— Так как же помочь и очистить? — спросил Фынь.
— Императора казнить, чиновников повесить!
— Так я и знал.
— Еще бы! Не будет императора — и проблема помощи ему отпадет сама собой. Не будет чиновников — не будет сорняков!
— А кто же это все казнит и повесит?
— Как кто? Разве не ты предлагал послать интеллигентов в народ?
— Я. Ну и что?
— А то, что мы, патриоты, пишем бумагу императору. Тот издает указ и всех интеллигентов под конвоем отправляют в народ. Народ враз вскипает и уничтожает и императора и чиновников!
— И всех остальных.
— Вот именно, — запыхавшись, закончил речь Цзя Цзи.
— И вот тогда приплывут самураи и наведут порядок, — добавил Фынь.
— Постой, какие самураи?
— Да уж ясное дело, не китайские!
Удивленный Цзя Цзи остановился, широко раскрыв глаза на мир. А Фынь зашагал домой. Он чувствовал, что бумага императору уже написана. Но тот и сам давно подумывает: что такое сделать с нашей китайской интеллигенцией, чтобы она Нас оставила в покое? И конвой уже ждет. Да только еще нет кораблей у самураев. А вдруг все случится, а самураи не приплывут?
И так страшно стало Фыню, что он остановился и прислушался. «А патриот ли я?» — вопрошал внутренний голос. «Тук, тук, тук», — отвечало ему сердце. И ничего изменить уже было нельзя.
А вечером дождливым и по-осеннему холодным Фынь сказал Луань:
— Скоро все изменится.
— Я знаю.
— Только вот самураи могут не приплыть.
— Могут.
— Как быть?
— Ждать.
Девушки могут ждать хоть до гробовой доски. А мужчины нет. Фынь не мог ждать. Он решил сам стать самураем. Построить большой корабль. Лучше два. Приплыть к самураям и сказать на их самурайском языке: «Что же вы, понимаешь, кораблей строить не научились?»
А те ему ответят:
— А мы выбрали иное стратегическое направление развития — военные технологии. Вот скоро научимся делать райфлеменов, затем грозных арморов, неустрашимых бомберов и неотвратимые рокетри. А тогда корабли нам и взапраду станут не нужны.
И улыбнутся, и бряцнут боевыми мечами в деревянных ножнах. И пойдут опять воевать, с мечтою о далеких звездах.
В чем смысл Вселенной? Не знают сего китайцы, не знает сего никто. Вот разве что самураи space vehicle построят и тогда!..
Можно было бы и завершить это повествование. Да уж больно велик наш Китай, и здесь двумя историями не отделаешься. Ощущается потребность в третьей, так сказать, для стройности миросозерцания и государственной упорядоченности. И вот вам третья история. Конечно, про Фыня, но не просто…
История номер три. «Фынь»
Как известно, у каждой Поднебесной должен быть свой император. У Поднебесной Фу был свой император по имени Фынь. Фынь был тихим императором. Вместо грохота барабанов и шелеста одежд министров его занимало только две проблемы:
1) Что такое Вселенная?
2) Что такое император Фынь?
Бывало, в особо прозрачные ночи он удалялся в императорскую обсерваторию и устремлялся мыслью к звездам. Такие ночные бдения весьма беспокоили весь двор. Наложницы обязаны были сопровождать Фыня в его астрономических трудах. От них требовалось не разговаривать громко, не чихать, не кашлять, не шептаться о предметах, не относящихся ко Вселенной. Обычно они располагались на мягких подушках вдоль стен и, поддерживая тонкими пальчиками усталые веки, время от времени роняли умные замечания о событиях в Универсуме.
Чиновники имели стандартные графики присутствия. Они располагались во дворе обсерватории и напряженно ждали рассвета. С юмором у китайских чиновников всегда было нелегко. Поэтому они всерьез принимали слова императора Фыня, которые тот бросал выходя поутру из обсерватории:
— Ну что, опять слабо напрягались? Солнце вновь на две минуты раньше выкатило.
Или:
— Опять все прозевали. Почему звезды поисчезали?
Или:
— Кто это ночью так небо раскрутил? Все звезды ушли куда-то вбок.
На эти каверзные вопросы у чиновников были заготовлены стандартные ответы, над которыми ломали в свое время головы целые департаменты. Чиновники отвечали:
— Куда нам небо раскручивать. Это быстрые мысли Вашего императорского Величества звезды разогнали. Или:
— Мы приложили все наши скромные усилия, и если будет на то Ваша высочайшая воля, то приложим и еще большие. И в следующий раз мы затормозим (ускорим, заставим, покажем и т. д.).
Отклоняться в ответах от установленного порядка не рекомендовалось. Вот так император играл в свои игры, а чиновники в свои.
Вечерами, когда он не выходил к обсерватории, Фынь углублялся, лежа в постели, в глубины своего Я. Присутствующая при этом наложница должна была всю ночь слушать мучительные поиски императором своей сути. Попав первый раз в спальню императора, начинающая наложница сперва удивлялась — зачем она здесь нужна. Но потом втягивалась и уже сама с некоторым интересом обсуждала с Фынем то проблемы смысла Мироздания, то проблемы человеческой сути. По этой причине наложницы императорского двора слыли весьма образованными. И так это вошло в моду, что императоры других Поднебесных стали лично принимать ежегодные экзамены у своих наложниц по разным ученым наукам.
Но внезапно в пределы империи вторглись то ли хунны, то ли сянбийцы. Степные богатыри на своих выносливых легконогих лошадях победно доскакали почти до самой столицы княжества или Царства Фу, которое на самом деле было империей.
Заседание госсовета началось поздно ночью, когда кочевники мирно дрыхли в своих юртах у стен столицы. Высшие чиновники сидели у стен павильона с нескрываемыми печатями крайней озабоченности и нарочитой осмысленности на лицах.
— Ну что, мужики, как жить дальше будем? — обратился к ним с грозной речью император Фынь.
Лучше бы он не брал так круто. Потому что только один, не самый первый чиновник решился сделать тут же себе харакири. Но вовремя вспомнил, что он не японец, а китаец, и остался жив. Остальные, подступая к императору, потрясая вскинутыми вверх задницами, ползая у ног Фыня, принялись гнать друг на друга дуру.
Естественно, Фынь в досаде заложил себе уши пальцами и кивнул стражникам. Те из человеколюбивых традиций не стали рубить головы чиновникам, а повыволакивали всех, шуршащих у императорских ног, на свежий воздух под звездное небо. Это мероприятие было призвано остудить разогревшиеся головы. Потому что они были обязаны аккуратно сосчитать полное количество видимых в эту ночь звезд и представить это число поутру императору, чтобы тот по одному ему известным методикам свершил утренние предсказания. Если бы данное число не сошлось с установленным из дневных наблюдений за реализацией предсказаний, то головы чиновников должны были покинуть свои привычные места.
