«Марс приворожил меня,— подумал Уэбб,— и все еще привораживает. Но теперь я знаю, что это смерть моя: только смерть способна так приворожить. Смерть на следующем переходе, уже занявшая свой рубеж. А то и смерть прямо здесь, в пещере: кто помешает им убить меня, едва забрезжит рассвет, просто ради того, чтоб я не убил их? Кто помешает им продлить свое ночное перемирие ровно на столько секунд, сколько понадобится, чтобы прикончить меня?..»
И что такое закон пещеры? Отголосок минувших дней, некое напоминание о давно утраченном братстве? Или, напротив, нововведение, вызванное к жизни веком зла, который пришел братству на смену?
Он откинул голову на камень, закрыл глаза и подумал:
«Если они убьют меня — пусть убьют, я их убивать не стану. И без меня люди уже убивали на Марсе сверх всякой меры. Я по крайней мере верну хоть часть долга. Я не стану убивать тех, кто приютил меня».
И тут он вспомнил, как подкрадывался к пещере, обсуждая с самим собой вопрос: заглянуть туда сначала или без долгих слов взять пещеру на мушку и выжечь в ней все и вся — простейший способ увериться, что там не осталось никого и ничего вредоносного…
— Но я не знал! — воскликнул он.— Я же не знал!
Мягкое пушистое тельце коснулось его руки, и он услышал
голосок:
— Друг — значит не обидит? Друг — значит не убьет?
— Не обидит,— подтвердил Уэбб.— Не убьет.
— Ты видел шестерых? — осведомился голосок. Уэбб вздрогнул, отпрянул от стены и оцепенел. Голосок повторил настойчиво: — Ты видел шестерых?
— Я видел шестерых,— ответил Уэбб.
— Давно?
— Одно солнце назад.
— Где шестеро?
— В ущелье,— ответил Уэбб,— Ждут в ущелье.
— Ты охотишься на Седьмого?
— Нет,— ответил Уэбб,— Я иду домой.
— А другие люди?
— Они ушли на север. Охотятся на Седьмого на севере.
— Они убьют Седьмого?
— Поймают Седьмого. Отведут его к шестерым. Чтоб увидеть город.
— Шестеро обещали?
— Шестеро обещали,— ответил Уэбб.
— Ты хороший человек. Ты человек-друг. Ты не убьешь Седьмого?
— Не убью,— подтвердил Уэбб.
— Все люди убивают. А Седьмых прежде всего. У Седьмых хороший мех. Дорого стоит. Много Седьмых погибли от рук людей.
— Закон говорит — нельзя убивать,— провозгласил Уэбб.— Закон людей говорит, что Седьмой — друг. Нельзя убивать друга.
— Закон? Как закон пещеры?
— Как закон пещеры,— подтвердил Уэбб.
— Ты Седьмому друг?
— Я друг вам всем.
— Я Седьмой,— произнес голосок.
Уэбб сидел неподвижно, выжидая, чтобы мозг стряхнул с себя оцепенение.
— Слушай, Седьмой,— сказал он наконец,— Иди в ущелье. Найди шестерых. Они ждут. Человек-друг рад за тебя.
— Человек-друг хотел увидеть город,— откликнулось существо,— Седьмой — друг человеку. Человек нашел Седьмого. Человек увидит город. Шестеро обещали.
Уэбб едва сдержался, чтобы не разразиться горьким хохотом. Вот ему и выпал случай, на который он почти не надеялся. Вот и свершилось то, чего он так страстно желал, то, зачем он вообще прилетел на Марс. А он не может принять дар, который ему предлагают. Физически не в силах принять.
— Человек не дойдет,— сказал он.— Человек умрет. Нет еды. Нет воды. Человеку смерть.
— Мы позаботимся о тебе,— ответил Седьмой,— У нас никогда не было человека-друга. Люди убивали нас, мы убивали людей. Но пришел человек-друг. Мы позаботимся о таком человеке.
Уэбб немного помедлил, размышляя, потом спросил:
— Вы дадите человеку еду? Вы найдете для человека воду?
— Мы позаботимся,— был ответ.
— Как Седьмой узнал, что я видел шестерых?
— Человек сказал. Человек подумал. Седьмой узнал.
Вот оно что — телепатия… След былого могущества, остаток величественной культуры, еще не совсем позабытой. Интересно, многие ли другие существа в пещере наделены тем же даром?
— Человек пойдет вместе с Седьмым? — спросил Седьмой.
— Человек пойдет,— решил Уэбб.
«В самом деле, почему бы и нет?» — сказал он себе. Идти на восток, в сторону поселений — это не решение. У него не хватит пищи. У него не хватит воды. Его подстережет и сожрет какой-нибудь хищник. У него нет ни малейшей надежды выжить.
Но если он пойдет за крошечным существом, что встало рядом с ним во мраке пещеры, надежда, быть может, забрезжит опять. Пусть не слишком твердая, но все-таки надежда. Появится пища и вода — или по крайней мере надежда на пищу и воду. Появится спутник, который поможет ему уберечься от внезапной смерти, странствующей по пустыне, который предостережет его и подскажет, как опознать опасность.
— Человеку холодно, — произнес Седьмой.
— Холодно,— согласился Уэбб.
— Одному холодно,— объявил Седьмой,— Двоим тепло.
Пушистое создание залезло к нему на грудь, обняло за шею.
Спустя мгновение Уэбб осмелился прижать существо к себе.
— Спи,—произнес Седьмой.—Тепло. Спи…
Уэбб доел остатки своих припасов, и тогда семеро «древних» вновь сказали ему:
— Мы позаботимся…
— Человек умрет,— настойчиво повторял Уэбб.— Нет еды. Человеку смерть.
— Мы позаботимся,— твердили семь маленьких существ, выстроившись полукругом,— Позаботимся позже…
Он понял их так, что сейчас еды для него нет, но позже она должна появиться.
Они снова двинулись в путь.
Пути, казалось, не будет конца. Уэбб падал с ног и кричал во сне. Он дрожал мелкой дрожью даже тогда, когда удавалось отыскать древесину и они сидели, скорчившись у костра. День за днем только песок да скалы — ползком вверх на крутой гребень, кубарем вниз с другой стороны или шаг за шагом по жаркой равнине, по морскому дну давно минувших эпох.
Путь превратился в монотонную мелодию, в примитивный ритм, в попевку из трех звенящих нот, заунывную, нескончаемую, которая звенит в висках весь день. И еще многие часы после того, как настала ночь и путники остановились на отдых. Стучит до головокружения, пока мозг не отупеет от стука, пока глаза не откажутся четко видеть мир и мушку пистолета — надо встретить огнем нападающего, подползающего или пикирующего врага, вдруг возникающего ниоткуда, а она превращается в расплывчатый шарик.
И повсюду их подстерегали миражи, вечные марсианские миражи, которые, казалось, вплотную граничат с реальностью. В небе вспыхивали мерцающие картины: вода и деревья, и неоглядные зеленые степные дали, каких Марс не видел на протяжении бессчетных столетий. Словно, как говорил себе Уэбб, минувшее крадется за ними по пятам, словно оно по-прежнему существует и пытается нагнать тех, кто ушел вперед, оставив былое позади против его воли.
