Оба этих парня могли быть если не родными, то, по крайней мере, двоюродными братьями приятеля его рыжеволосой знакомой. Дело было даже не в физическом сходстве, а, скорее, в том, как они держались. Нет, это была не наглость, не нахальство обычных городских подонков. Это была самая настоящая уверенность в себе — уверенность и… достоинство.
Так ничего и не выяснив, Финчли поспешил свернуть в ближайший переулок. Коли вся сегодняшняя выручка лежала в фургоне, парни могли заволноваться, если заметили, что кто-то следит за ними.
* * *
Когда в среду он снова встретил рыжую красотку, та была в черном мотоциклетном комбинезоне. Как она в него влезла, осталось для Финчли загадкой — казалось, эластичная ткань и без того натянута до предела.
Ее понимающая улыбка становилась что-то слишком знакомой.
— Тебе известен термин «перенасыщение рынка»? — спросил Финчли, прежде чем она успела сделать первый ход.
Вместо ответа она совсем по-девчоночьи показала ему язык.
— He-а, не известен. А ты когда-нибудь слышал про декодер сигналов? — На ее раскрытой ладони лежала матово-черная коробочка размером с небольшую книгу в бумажной обложке. На верхней крышке располагалось что-то вроде сенсорной клавиатуры.
— Эта штука расшифровывает все, что передают коммерческие спутники: диснеевские мультики, киноканал, крутую эротику, учебные программы, и все это без смарт-карты[2]. Тебе никогда больше не придется оплачивать просмотровый абонемент!
— Очень мило. А где ты взяла эту штуку?
— У одного парня в баре.
Финчли почувствовал, как в нем просыпается алчность. Смарт-карта для декодера системы «Глоубкаст», на которую он подписался, ежемесячно обходилась ему в целое состояние.
— Сколько? — Похоже, это была единственная содержательная фраза, которую он ей говорил.
— Полста, если наличными.
— Заметано. Кстати, как насчет спрыснуть это дельце?
Она обернулась через плечо, немного подумала.
— Почему бы и нет?..
* * *
Финчли жил один в Доклендском кондоминиуме. В этом районе было много цветов и деревьев, высаженных вдоль пустынных улиц — и никакой подростковой преступности, поскольку весь квартал был окружен высоким забором и постоянно патрулировался охраной. Порой единственным намеком на движение во всем районе был шелестящий полет газетного обрывка, который ветер тащил по новенькому бетонному тротуару.
Он не раз говорил себе, что одинокая жизнь ему пока нравится… все еще нравится. У Финчли было достаточно друзей, которые, как и он, не спешили обзаводиться семьей. Эти друзья составляли сплоченную группу «психологической поддержки», с которой можно было прекрасно провести вечер субботы или начало воскресенья. Последней более или менее постоянной подружкой Финчли была Дженнис, но они расстались из-за терминологических разногласий.
— Пожалуйста, никогда не называй меня своей «партнершей» или «приходящей подругой», — не раз заявляла она ему. — Это оскорбительно и унижает человеческое достоинство.
— В таком случае как же мне тебя называть? — вопрошал он.
— Постарайся найти слово, которое бы не подразумевало коммерческих отношений.
«Я отстал от жизни, а ведь мне нет еще и тридцати…», — подумал тогда Финчли.
Но это было почти четыре месяца назад. С тех пор он, разумеется, встречался с другими женщинами, но все это были случайные знакомства.
К счастью, его работа на бирже была достаточно стабильной, что в последнее время было большим плюсом само по себе. Финансовые воротилы Сити и новое правительство все еще настороженно косились друг на друга через разделяющий их политический барьер, хотя после чисто символического кровопролития, последовавшего в первые полгода (как и следовало ожидать, его жертвами стали несколько толстосумов из числа держателей акций муниципальных предприятий), мир был восстановлен. Не было ни резких публичных выпадов, ни массированных кампаний, обещанных министрами-реформаторами, и Финчли, похоже, знал или угадывал причину этого. Напряжение в финансовых сетях Сити было столь велико, что ни один человек в здравом уме и твердой памяти не рискнул бы замкнуть провода накоротко.
Именно благодаря этому Найджел Финчли и ему подобные могли, как прежде, играть в свою напряженную, азартную и стремительную игру, приносившую немалые дивиденды.
Залитый со всех сторон бледно-голубым светом компьютерных мониторов, он жадно впитывал информацию, напряженно выискивая комбинации, дававшие хотя бы слабые шансы на успех. Когда он натыкался на что-то, заслуживающее внимания — закладную, фонд, недвижимость, долговые обязательства, пакет ценных бумаг, — то начинал закачивать туда деньги, одновременно принимая все меры, чтобы никто из коллег не узнал о его драгоценной находке по крайней мере до тех пор, пока рынок не начнет реагировать на возросший спрос изменением цены. Тогда наступало время жатвы, и урожай, который приносили его инвестиции, бывал порой очень неплохим. Найджел Финчли делал деньги при помощи денег; он был своего рода сводником, устраивавшим противоестественные союзы между финансовыми потоками и информацией. И как всякий настоящий сводник постоянно охотился за новыми невестами. Их поиск в виртуальном мире он мог вести и с закрытыми глазами. В этом была его жизнь.
В этом заключалось и его главное отличие от Миранды — юной медноголовой красавицы, которая взволновала, смутила его покой, нарушила размеренное течение жизни. Эта маленькая мятежница тоже делала деньги и получала от этого удовольствие, однако при этом она не забывала наслаждаться молодостью. Кроме денег у нее были и другие интересы и пристрастия. Именно благодаря ей Найджел понял, что нарушил все тайные обещания и клятвы, которые когда-то давал себе, и что все свои разноцветные мечты он отдал в уплату за место в биржевом зале. Новизну, радость жизни и яркость ощущений он променял на стабильность своего нынешнего существования.
Одна выпивка, которую Финчли собирался поставить ей в «Лебеде», обернулась несколькими коктейлями. Только после этого она согласилась назвать ему свое имя. Когда он пригласил ее на ужин, Ми ранда лукаво посмотрела на него и прищурилась.
— Оказывается, иногда очень полезно выглядеть моложе, чем ты есть на самом деле, — загадочно промолвила она, водя кончиками пальцев по краю бокала.
— Почему? И на сколько ты выглядишь? — спросил Финчли. Очевидная глупость этого вопроса дошла до него лишь много позже.
Ближе к вечеру он заехал за ней в «Лебедь» — заехал позже, чем собирался, но на то были причины. Биржу внезапно залихорадило. Всеобщая необъяснимая нервозность распространялась подобно капельно-вирусной инфекции, которую, бывало (особенно ранней весной или поздней осенью), разносили по залу, где шли торги, медленно вращавшиеся вентиляторы кондиционеров под потолком. Итоговые цифры за прошедший месяц неожиданно показали падение африканского импорта электроники, что, в свою очередь, привело к снижению кредитования европейских производителей. Слухи о грядущем обвале разнеслись по всему фондовому рынку, и голубые фишки нескольких самых надежных компаний немного побледнели.
