Эверард вздохнул.
— Скоро ты узнаешь, почему, нойон. — На какое-то мгновение он подумал, что скорее всего окажется неправ.
— О, перестань. — Токтай хлопнул его по спине. — Неужели тебе трудно рассказать мне хоть самую малость? Ведь между нами нет крови. Будем друзьями!
Эверард молча кивнул в сторону Сандовала.
— Это печально, — сказал Токтай, — но он оказал сопротивление солдатам Великого Кагана. Брось, Эбурар, давай лучше выпьем. Я прикажу подать кумыс.
Невольно, патрульный скорчил гримасу.
— Не самый лучший способ умиротворить меня!
— Вот как, твоему народу не нравится кумыс? Боюсь, больше у нас ничего нет. Вино давно кончилось.
— Ты мог бы разрешить мне выпить виски. — Эверард вновь посмотрел на Сандовала и перевел взгляд в окружающую тьму. Он чувствовал, что его бьет легкий озноб. — О господи, от рюмки я бы сейчас не отказался!
— А?
— Наш национальный напиток. Фляги лежат в седельных сумках.
— Что ж… — Токтай явно колебался. — Ну хорошо. Пойдем со мной и возьмешь, что тебе надо.
Стражники последовали за своим начальником и пленником, пробираясь сквозь кусты, мимо спящих воинов, пока не подошли к сваленным в кучу вещам, тоже находившимся под охраной. Один из часовых зажег ветку от костра, чтобы посветить Эверарду. Мускулы патрульного напряглись, он физически ощущал стрелы, нацеленные ему в спину. Тем не менее он спокойно присел на корточки, открыл седельные сумки и неторопливо достал из них обе фляжки. Затем опять же в сопровождении нойона и стражников вернулся к своему костру.
Токтай сел на землю. Он внимательно следил, как Эверард налил виски в отвинчивающийся колпачок, а затем опрокинул содержимое себе в рот.
— Странно пахнет, — заметил он.
— Попробуй. — Патрульный настолько остро чувствовал свое одиночество, что и сам не понял, как у него вырвались эти слова. В конце концов, чем плох нойон? По современным понятиям, он даже ведет себя любезно. А если ты сидишь рядом с умирающим другом, можно выпить хоть с самим дьяволом, лишь бы ни о чем не думать.
Токтай посмотрел на Эверарда, недоверчиво понюхал горлышко, на секунду задумался, а затем, явно бравируя, припал к нему губами.
— Оо-оо-оо-аа-аа-аа!
Эверард едва успел подхватить фляжку, пока ее содержимое окончательно не вылилось. Нойон отплевывался, тяжело дыша. Один из стражников натянул стрелу на тетиву лука, другой — бросился вперед и схватил Эверарда за плечо, высоко занося саблю.
— Это не яд! — воскликнул патрульный. — Просто для него напиток слишком крепок. Смотрите, я сейчас еще выпью.
Токтай махнул воину рукой и посмотрел на своего пленника слезящимися глазами.
— Что это за штука? — спросил он сдавленным голосом. — Должно быть, приготовлена из драконьей крови?
— Из ячменя. — Эверард был не в настроении объяснять монголу процесс дистилляции. Он плеснул в небольшой колпачок еще немного виски. — Давай, пей свое кобылье молоко.
Токтай причмокнул.
— Здорово согревает. Как перец. — Он протянул грязную руку. — Дай сюда.
Эверард сидел, не шевелясь.
— Ну?! — прорычал нойон.
Патрульный покачал головой.
— Я ведь сказал тебе: напиток этот слишком крепок для монголов.
— Что такое? Послушай, ты, бледнолицый слизняк…
— Смотри же, я тебя честно предупредил. Пусть твои воины будут свидетелями: завтра утром тебе будет плохо.
Токтай сделал несколько крупных глотков, рыгнул и протянул фляжку Эверарду.
— Чепуха! Просто сначала я не был готов. Пей!
Эверард надолго приложился губами к горлышку, делая вид, что пьет.
Токтай нетерпеливо заерзал на месте.
— Чего ты возишься? Давай скорее. Нет, лучше я возьму вторую фляжку.
— Хорошо. Тебе виднее. Но прощу тебя, не пей со мной наравне. У тебя ничего не получится.
— То есть как это не получится? Да я перепил в Каракоруме двадцать человек, и не каких-нибудь там китайцев, а настоящих монголов. — Он забулькал.
Эверард прихлебывал виски крохотными глотками, чувствуя лишь некоторое жжение в желудке. Внезапно он понял, что у него есть шанс.
— Глотни немного, — сказал он, кивнув ближайшему стражнику. — Ночь сегодня холодная. Погрейтесь, ребята.
Токтай поднял голову и посмотрел на Эверарда слегка осоловелым взглядом.
— Хорошее вино, — с упреком в голосе произнес он. — Слишком хорошее для… — Он вовремя спохватился и умолк. Жестокой была монгольская империя и пользовалась всеми правами абсолютной власти, но начальники ее честно делились любыми благами с самым последним из своих подчиненных.
Воин обиженно посмотрел на нойона, схватил фляжку и поднес ее ко рту.
— Полегче, — предупредил Эверард. — А то голова закружится.
— А у меня никогда не закружится. — Токтай влил в себя очередную порцию. — Трезв, как бонза.[51] — Он погрозил пальцем. — Знаешь, почему монголы так несчастны? Никогда не могут напиться допьяна.
— Ты хвастаешь или жалуешься? — спросил Эверард. Первый стражник прищелкнул языком, взял лук в руки и передал драгоценный сосуд своему товарищу. Токтай сделал еще несколько глотков.
— Ахххх! — Он уставился в костер бессмысленным взглядом. — А теперь — спать. Часовые, отдайте ему вино!
У Эверарда перехватило дыхание. Но он нашел в себе силы насмешливо улыбнуться.
— Вот это правильно, — произнес он. — А я еще выпью. Рад, что ты понял, что вам за мной не угнаться.
— Что ты болтаешь? — Токтай сурово посмотрел на патрульного. — Монгол сколько ни пьет — ему все мало!
Он снова забулькал. Первый охранник получил от своего товарища фляжку и торопливо принялся пить, пока начальник не передумал.
Весь дрожа, Эверард с облегчением вздохнул. Может быть, получится. Может быть.
Токтай привык бражничать. Не было никакого сомнения в том, что он и его соплеменники могли, почти не пьянея, пить кумыс, вино, эль, мед, квас — это жиденькое пиво, которое неправильно называли хлебным вином — короче, напитки своей эпохи. Они знали меру и, пожелав друг другу спокойной ночи, доходили до постелей по прямой.
Вся беда заключалась в том, что любой продукт, подверженный брожению, не может быть крепче 24 градусов — отходы брожения прекращают процесс — а в большинстве напитков, употребляемых в тринадцатом веке, содержание алкоголя не превышало 5 процентов, и пили их, как правило, за обильными трапезами.
Шотландское виски — совсем другое дело. Если пить его, как пиво или вино, жди беды. Сначала ты теряешь рассудок, сам о том не подозревая, а затем и сознание.
