— Он все время умирает. Это невозможно. Ему, наверное, просто не хватает этого.
— Не хватает чего? — переспросил Эрик.
— Ну этого, — красноречивым жестом она обозначила удар в грудь.
— Клинка милосердия?
— Не за этим ли вас призвали, доктор? Или вы сами не знаете, зачем пришли? Смущены? — спросила она, пристально глядя ему в глаза.
— Нет, — сказал Эрик через некоторое время. — Не смущен.
— Тогда вы знаете, что делать. Вы трансплантолог, как я слышала? Пересадите ему что-нибудь. Может быть, ухо вместо сердца? Я читала о вас в «Таймс». Но там пишут обо всех... Впрочем, я прочитываю этот орган от корки до корки. Особенно, как вы понимаете, то, что касается научных и медицинских проблем.
— Вы еще посещаете школу? — осторожно спросил Эрик.
— Вас еще что-нибудь интересует? — рассмеялась Мария. — Школу я закончила, но дальше учиться не собираюсь. Меня не интересует то, что называется «высшим образованием».
— И что, в таком случае, дальше?
— Что? — уставилась она на него.
— Но вы же собираетесь чему-то посвятить жизнь?
— Уже посвятила, — сказала она. — И потом, я умею предсказывать будущее. Полагаю, такой способности достаточно для карьеры? — совершенно спокойным голосом отвечала она.
— Вы уверены в этом?
— Конечно. Не испытывайте меня, доктор, я знаю наверняка. Живя рядом с Молинари, и не такому научишься.
— Тогда вам, вероятно, известно, зачем я здесь, — заглянув ей в глаза, заметил Эрик.
— То, зачем вы здесь, меня не касается, — ответила Мария. Делайте свою работу, — она усмехнулась, обнажив ровные белые зубы.
— Я потрясен, — признался он, покачав головой.
— Вот видите, вы сами предсказали собственное будущее. Не спрашивайте меня о том, что знаете наперед. Здесь полно желающих сделать то, что предстоит вам, оттого Джино вечно страдает бледной немочью.
— Это вы называете «бледной немочью»? — переспросил Эрик.
— Ну да. Или болезненная истерия, как вам больше понравится. Только поэтому его еще не убили. Они ждут, когда он завянет окончательно, а он поддерживает эту надежду.
Она рассмеялась.
— Что я вам буду говорить, он же был у вас на осмотре. Там ничего нет.
— А вы сами заглядывали в его медицинскую карту?
— Еще бы.
— В таком случае, вам должно быть известно, что Джино Молинари трижды болел раком.
— Да ну, — отмахнулась Мария. — Истерическим, что ли?
— Насколько мне известно, таких случаев пока не зарегистрировано, — заговорил Эрик. Уж поверьте мне как профессионалу. Диагноза «истерический рак»...
— Вы верите медицинским справочникам или предпочитаете доверять собственным глазам? — девушка уставилась на него, глаза в глаза. — Если хотите выжить здесь, будьте реалистом. Думаете, Тигарден обрадован вашим появлением? Доктор, не обольщайтесь, у вас много врагов.
— Пока не заметил, — проговорил Эрик.
— В таком случае вам придется плохо, если вы не замечаете того, кто стоит у вас за спиной. Т...
Она оборвала себя: впереди стояла охрана из «Сикрет Сервис».
— Знаете, отчего у Джино эти боли? Ему просто хочется, чтобы о нем позаботились. Чтобы с ним обращались, как с малым ребенком. Хочет вернуться в детство, как будто это возможно, чтобы не принимать на себя ответственности взрослого возраста. Понимаете?
— Теоретически — да, — откликнулся Эрик.
За стройными рядами охраны ожидал Джино Молинари, безмолвно лежащий в кровати.
— А ну вставай, — приказала она. — Чего разлегся, скотина?
Открыв глаза, Джино зашевелился.
— А, это ты. Прости, я тут немного прихворнул...
— Хватит! — оборвала Мария. — Подъем! Позорище! Чего ты ждешь, чтобы тебя пожалели? Я и весь народ?
Через некоторое время Джино откликнулся:
— Не думал, что ты прибудешь так скоро.
Он заметил присутствие Эрика.
— Вы слышали ее, доктор? Так всегда: она приходит в самые трудные моменты моей жизни и говорит, что ей вздумается. Может быть, от этого мне так плохо. Она сведет меня в... — он с опаской потрогал изнывающий живот.
— Какие боли... слушайте, что вы в меня вкололи?
«Тебе бы к патологоанатому обратиться», — подумал вконец раздосадованный Эрик.
— Так, если ты в порядке... — начала Мария.
— В порядке, — простонал Молинари. — Сейчас я встану, оставь меня на минуту, Бога ради. — Он зашевелился, пытаясь выбраться из постели. — Сейчас, встаю, если ты так этого хочешь...
— Видите? — обернулась Мария к Эрику. — Только я могу вырвать его из кровати.
— Поздравьте с выздоровлением, — пробормотал Джино, обретая ненадежную позу прямоходящего. — Зачем мне медики, когда есть ты? Но в этот раз мне помог доктор Арома. Его чудесный укол...
И он прошествовал мимо них к шкафу, откуда извлек халат.
— Это он про меня, — прокомментировала Мария. — Хотя сам знает, что я права.
Она скрестила руки на груди, глядя, как облачается секретарь.
— Она здесь всеми заправляет, — пробормотал Молинари, кивнув в сторону Марии.
— И вы всегда ее слушаете? — спросил Эрик.
Молинари рассмеялся.
— Попробуй ее не послушать. Естественно. А вы считаете, должно быть наоборот?
— И что тогда? Небо перевернется?
— Она это может, — усмехнулся Молинари. — С нее станется. Ее особенный талант, который психологи и прорицатели называют «предвидением», заключается в том, что она женщина. Как и ваша, кстати, жена. Мне без Марии не обойтись — она должна постоянно присутствовать. Пусть ругает — она все равно права, потому что помогает мне встать на ноги.
— Симулянт, — прокомментировала Мария. — Я знала это с самого начала.
— Пойдемте со мной, доктор, — обратился к Эрику Молинари. — Есть что посмотреть.
Сопровождаемые охраной из «Сикрет Сервис», они пересекли коридор. Комната, в которую они попали, была демонстрационным залом: на противоположной стороне располагался громадный экран.
— Моя речь, — сказал Молинари, занимая место в кинозале. Он махнул рукой и механик включил видеопроектор. — Завтра это будет транслироваться по всем каналам. Мне нужно ваше мнение.
— Вам нужно мнение доктора?
— Да, именно. Не диктора же.
«Зачем ему потребовалось мое мнение?» — наблюдая, как на экране вырастает изображение Секретаря, подумал Эрик.
Молинари был снят в парадной форме главнокомандующего, с соответствующими регалиями, наградами, шевронами и аксельбантами. Венчала парадный наряд маршальская каска с козырьком, который частично скрывал широкоскулое лицо. Этот мужественный суровый облик совершенно не походил на зрелище, только что виденное Эриком в постели. Джино Молинари предстал с экрана подобным скале, походя на одно из своих изваяний, расставленных по всей планете. Таким Эрик помнил Молинари в молодости, когда Джино только вступил в должность, и груз ответственности еще не раздавил его.
