ближе, но загадочный корабль по-прежнему хранил молчание. Те, кто опасался коварной ловушки, немного успокоились, а те, кто надеялся увидеть явление дружелюбных пришельцев, слегка огорчились. Комиссия собралась под большим отверстием, ромбовидным, как и прочие. Оно располагалось в нескольких футах над их головами на вертикальной плоскости, и за розовато-лиловым «стеклом», похожим на церковный витраж, различались причудливые механизмы неизвестного назначения.
Никто толком не знал, что делать, но одно было понятно наверняка: обитатели корабля, если они живы и в сознании, не спешат показаться людям на глаза. Делегация решила выждать несколько минут, а потом позвать механиков с их ацетиленовыми горелками. Пока же ученые бродили вокруг корабля и рассматривали металл, из которого был сделан корпус: металл напоминал сплав меди и червонного золота, закаленных до невероятной твердости каким-то способом, совершенно незнакомым земным металлургам. Разнообразные плоскости переходили одна в другую безо всяких швов или стыков, словно весь корабль был изготовлен из цельного листа сплава.
Пока сотоварищи Гейлларда расхаживали вокруг судна и что-то обсуждали между собой, сам он внимательно разглядывал главный люк. Внезапно его охватило предчувствие: вот-вот произойдет нечто поразительное и загадочное. Поэтому, когда медленно, словно сами по себе, разъехались в стороны створки, Гейллард не удивился, но затрепетал от волнения. Не удивился он, и когда из люка к самым его ногам одна за другой спустились узкие металлические ступени, или, скорее, даже перекладины.
Хоть все происходило в совершенной тишине, ничего не лязгало и не скрипело, оказавшиеся неподалеку ученые заметили трап и в великом волнении столпились вокруг.
Вопреки вполне логичным ожиданиям из корабля никто не вышел, а через открытый люк видно было немногим более, чем прежде через закрытый. Все ждали, что по странному трапу вот-вот сойдет какой-нибудь необыкновенный посланец с Марса, великолепный и причудливый гонец с Венеры, однако последовавшая тишина, да еще быстрота и легкость, с которыми распахнулся люк и развернулся инопланетный трап, внушали опасения. Как будто огромный корабль был живым и обладал собственным мозгом и нервной системой, запрятанными где-то в недрах металлического корпуса.
Все это можно было расценить только как приглашение, и после некоторых раздумий ученые решили его принять. Пятеро членов комиссии, опасаясь ловушки, остались снаружи, но остальных слишком сильно разбирали азарт и любопытство, и они по одному вскарабкались по ступеням.
Внутри им открылась еще более поразительная картина: корабль разделялся на несколько просторных отсеков, и в двух центральных стояли низенькие кушетки, обтянутые серой, переливающейся ворсистой тканью. Все остальные помещения, включая то, которое находилось сразу за люком, были заставлены различными приборами, но даже самые крупные знатоки не смогли определить, как эти приборы работают и от чего питаются.
Механизмы эти были изготовлены из редких металлов и непонятных сплавов, отчасти не поддающихся классификации. Рядом с входным люком стояло нечто вроде трехногой панели управления – ее поверхность пестрела рядами кнопок и рычажков, назначение которых было немногим яснее какой-нибудь не поддающейся расшифровке тайнописи. Корабль казался покинутым: ни малейшего признака жизни, ни людей, ни инопланетян.
Участники комиссии разбрелись по отсекам, дивясь на механические чудеса, и совсем не заметили, что широкие створки люка закрылись так же неслышно и неуловимо, как прежде открылись. Не услышали они и криков тех пятерых, кто остался снаружи.
Неладное комиссия заподозрила, только когда корабль вдруг подозрительно дернулся и взлетел. Кинувшись к иллюминаторам, изумленные ученые мужи увидели сквозь прозрачные лиловые панели, как стремительно уходят вниз ряды сидений, опоясывающие стадион Беркли. Инопланетное судно, хотя им вроде бы никто не управлял, быстро поднималось в небеса по спирали и уносило куда-то в неизвестность целую делегацию доблестных ученых, а также мэра Беркли, начальника полиции и троих специально отобранных журналистов, которые так рассчитывали отхватить для своих изданий сенсационный сюжет!
Происходило что-то совершенно небывалое и неслыханное, и потому все участники комиссии изумились и перепугались, хотя чувства свои выказывали по-разному. Многие опешили и никак не могли осмыслить свое положение, другие откровенно пришли в ужас, третьи вознегодовали.
– Безобразие! – завопил Стилтон, едва оправившись от удивления.
Его поддержали еще несколько человек со схожим складом ума – все они понимали, что надлежит срочно что-нибудь предпринять, и за столь наглую выходку жаждали устроить хорошую выволочку кому-нибудь – только вот кому, они, к их глубокому сожалению, пока не понимали.
Гейллард удивился не меньше остальных, но вся душа его до самых глубин восторженно трепетала, предвкушая изумительное неземное приключение, которое вполне могло обернуться настоящим межпланетным путешествием. Необъяснимое предчувствие нашептывало, что впереди ждет загадочный мир, где еще не ступала нога человека, что именно ради этого необычайный корабль прилетел на Землю и гостеприимно распахнул перед ними люк и что малейшее его движение к неведомой цели направляет далекая и непостижимая сила. В голове у астронома вспыхивали образы безграничных космических просторов, великолепных и удивительных межзвездных путей, и эти не поддающиеся живописанию картины затмевали привычную житейскую суету.
Гейллард чувствовал, что скоро исполнится его сокровенное желание проникнуть в тайны далеких сфер, и потому, в отличие от своих товарищей, сразу же смирился с парадоксальным похищением и космическим пленом.
Ученые мужи, на все лады и на все голоса обсуждая свое положение, торопливо переходили от иллюминатора к иллюминатору и смотрели на уплывающий мир. Корабль успел подняться к самым облакам. Внизу огромной рельефной картой раскинулись весь залив Сан-Франциско и побережье Тихого океана; уже показалась и дуга горизонта, что как будто поспешно сворачивалась по мере стремительного подъема.
Это было невероятное и величественное зрелище, но скорость корабля резко возросла и быстро сравнялась со скоростью ракет, на которых обычно совершали межконтинентальные путешествия через стратосферу. Немного погодя стоять уже не было никакой возможности, и всем пришлось прилечь на удобные кушетки. Разговоры смолкли – у всех тела налились свинцом, будто закованные в неподъемные кандалы.
Но когда участники комиссии устроились на ворсистых кушетках, всем загадочным образом мгновенно полегчало, хотя почему – никто не понимал. Как будто из кушеток исходила неведомая сила, которая уменьшала вызванную ускорением непосильную перегрузку, чтобы люди могли вытерпеть страшную скорость, на которой корабль выходил из атмосферы, а потом и из гравитационного поля Земли.
Вскоре члены комиссии выяснили, что снова могут свободно передвигаться. Ощущения в целом были вполне обычные, вот только всесокрушающее давление сменилось необычайной легкостью, и приходилось ступать очень осторожно, чтобы не врезаться в стены и приборы. Сила тяжести оказалась меньше земной, но это не вызывало ни неприятных ощущений, ни тошноты, а, наоборот, бодрило.
Воздух внутри корабля сделался разреженным, словно они очутились на горной вершине, и в нем ощущались незнакомые элементы –
