Изучая стену с резьбой, Тор твердо усвоила одно: человечество не будет распространять свои копии с помощью Материнского Зонда. Во всяком случае, не в ближайшее время. И только когда гораздо больше узнает о том, что там происходит.
Что ж, кто-нибудь объяснит нам, зачем это все, когда – и если – мы вернемся домой.
Гэвин вплыл в тускло освещенную рубку управления.
– Все запечатано, Тор, – доложил он. – Два месяца на орбите не причинили двигателям никакого вреда. «Уоррен» может лететь куда угодно.
Гладкое и подвижное лицо Гэвина из пластикожи было серьезно, голос приглушен. Тор коснулась руки напарника.
– Спасибо, Гэвин. Знаешь, я заметила…
Он встретился с ней взглядом.
– Что заметила, Тор?
– О, ничего особенного. – Она покачала головой, решив не говорить о переменах в нем… о новой зрелости. Взрослой печали. – Просто хочу, чтобы ты знал: по-моему, ты отлично поработал. Я горжусь своим напарником.
Гэвин на мгновение отвел взгляд и пожал плечами.
– Мы все делаем, что должны… – начал он, но смолк и посмотрел на нее.
– То же самое, Тор. Я чувствую то же самое.
Гэвин направился к люку, перехватываясь руками и отдаленно напоминая обезьяну, один из прототипов его мозга. И Тор снова осталась одна в полутемной рубке управления.
Она осмотрела десятки дисплеев, экранов и шкал, представляющих полуразумные органы космического корабля – его ганглии, пучки нервов и сенсоров, контролировавших всю рубку и сообщавших ей сведения. А некоторые проникали еще глубже, в ее кибернетическое тело и мозг.
«Астронавигационный курс проложен, – доложил автопилот. – Статус корабля трижды проверен, номинальный. Готовы запустить двигатели и покинуть орбиту».
– Начинайте, – сказала она.
Начался короткий отсчет, за которым последовало низкое гудение. Вскоре возникло легкое чувство тяжести, подобное слабому тяготению, которое они ощущали на разрушенном планетоиде. «Уоррен Кимбел» проходил над останками Материнского Зонда и руинами репликационной верфи. Тор смотрела, как исковерканные развалины остаются позади; вскоре уже был виден только бакен, светящийся среди неподвижных звезд.
На приборной панели вспыхнул индикатор. Входящая почта. Тор нажала на зуб, чтобы войти во внутренний мир своего сенсора, и позволила сообщению появиться перед ней. Письмо было от «Вселенной». Издатели с энтузиазмом отнеслись к ее идее написать книгу о межзвездных зондах. Неудивительно – с ее-то нынешней известностью. Они уверенно предсказывают, что в этом году ее книга будет самым читаемым бестселлером в Солнечной системе.
В Солнечной системе? Не слишком ли они увлеклись? Мы всего-навсего высадились на Марсе и проникли в пояс. Вне Земли родилось пока лишь двенадцать детей, и они еще не умеют читать.
Тем не менее приятно снова стать журналистом. Подготовка книги поможет скоротать долгие вахты между периодами «холодного сна».
«Наслаждайся одиночеством, пока это возможно, – сказала она себе. – На Земле я снова погружусь в дела «умной толпы» и в срочные новости! Птицаженщина и ее приятели обрушат на меня бесконечный перечень невероятных совпадений и предполагаемых заговоров, которыми я ДОЛЖНА заняться, поскольку один их процент может иметь какое-то значение. В то время как остальные займутся тем, что под силу только аути, вроде уровня мигания светодиодных ламп или подозрительного нового распределения кедровых опилок, создаваемых новейшими точилками для карандашей».
Однако Тор с нетерпением ждала возвращения в этот мир. В цивилизацию, которая была гораздо разнообразнее той, в которой она родилась, и продолжала набирать разнообразие. Со множеством подсматривающих глаз, готовых поймать тебя на ошибках, и дерзких голосов, свободно выкрикивающих любые предостережения. Именно такая цивилизация в состоянии заметить ловушку, в которую попадали все другие перспективные разумные расы нашего спирального рукава.
Теперь они с Гэвином везут новый дар на эту безумную мельницу.
«Что сделают люди с этим знанием? – гадала она. – Сможем ли мы выработать верный курс? Предположим, кто-нибудь покажет нам выход. Помешает ли наш хваленый индивидуализм и неупорядоченное разнообразие – источник нашей способности к творчеству – воспользоваться этим выходом?»
В своем репортаже, сопровождаемом яркими голограммами и графиками, Тор рассказала историю каменной стены, которую храбрые биосущества, очень похожие на людей, в отчаянии покрыли изображениями. Многие обозреватели сочувствовали инопланетянам-колонистам, беспомощно погибшим так давно. Хотя именно их гибель открыла дорогу человечеству.
Больше того, простое сопоставление геологических данных указывало на поразительный факт. Материнский Зонд и его дети-колонисты погибли одновременно – плюс-минус несколько столетий – с земными динозаврами, предположительно став жертвами той же ужасной войны.
Что тогда произошло? Одна фракция роботов бросила в другую огромный камень, промахнулась и попала в богатую водой планету, породив хаос в ее биосфере? Или уничтожение было намеренным? Тор представила себе этих великолепных существ, погибших из-за того, что стали невинными свидетелями Войны Больших Машин, – исход, который случайно дал великий шанс земным млекопитающим.
Гудящие двигатели преодолевали инерцию движения «Уоррена Кимбела», начиная нырок к Солнцу; Тор погасила оставшиеся лампы и посмотрела на звездное поле, представляя себе, как там шла война.
«Мы, подобно муравьям, – думала она, – строим крошечные замки под ногами великанов».
На каменной стене были изображены все типы звездных зондов, какие только можно вообразить… и такие, назначение которых Тор не могла себе представить. Были, например, берсеркеры – боевая одержимость, предложенная фантастикой двадцатого века. Слава Богу, создатели изображений на стене считали такие миры-уничтожители большой редкостью. Попадались также (очень похоже) полицейские зонды, которые охотились на берсеркеров. У этих двух разновидностей были противоположные мотивации, но Тор могла понять и тех и других. Среди людей искони встречались разрушители… и спасители.
Очевидно, к тому времени как были сделаны наскальные рисунки, и берсеркеры, и полицейские зонды устарели. Обе разновидности были изображены в дальних углах как машины из минувших, менее сложных дней наряду с машинами, которые Тор назвала «Пожиратель», «Анализатор», «Наблюдатель» и «Приветствующий». И все они изображались как простые и архаичные.
Были и другие. Один, названный Тор Вредителем, казался усложненным берсеркером. Он не искал населенные миры, чтобы уничтожить их, напротив: создавал бесчисленное количество своих копий, которые затем истребляли всякую разумную жизнь, выдавшую себя, скажем, радиоволнами.
