– При том, что инфор возводит новые кварталы и улицы не для того, чтобы улучшить условия жизни обитателей Города, – едва слышно прошептал Блум. – Он заново воспроизводит самого себя. Как живой организм, который заменяет отмирающие клетки новыми.
– Ну, Блум!.. – Шейлис вознес руки к небу, нарисованному где-то высоко над головой. – Это уже просто не лезет ни в какие рамки!.. Ты человек творческий, и, наверное, поэтому тебе свойственно рассматривать обыденные явления и вещи под нетрадиционным углом зрения… Но сказать такое!.. Послушай, Сти, а ты, часом, не разыгрываешь меня?.. Я здесь из кожи вон лезу, доказывая тебе прописные истины, а ты, быть может, про себя тихо посмеиваешься надо мной?..
– Я говорю абсолютно серьезно, – сказал Блум. Момент истины миновал, и он спокойно опустился на стул, положив согнутую в локте руку на его изогнутую спинку. Шейлис постучал пальцами по краю стола. Сначала он смотрел на свою руку. Затем взгляд его быстро скользнул по лицу Блума и снова вернулся к созерцанию движущихся пальцев.
– В таком случае, Сти, боюсь, что тебе необходимо пройти курс интенсивной психокоррекции, – произнес он негромко, но с безаппеляционной определенностью. – Твои фантазии, насколько я могу судить, приобретают все более необратимый и, что особенно настораживает, весьма агрессивный характер. В конечном итоге это может привести к полной утрате чувства реальности.
– Я где-то читал, что объект становится реальным, только будучи припущенным через органы восприятия и сознание субъекта, – натянуто улыбнулся Блум.
– Безнадежно устаревшая теория, – ответил Шейлис. – Окружающий мир потому и является абсолютно реальным, что существует помимо нашего сознания. Сознание начинает трансформировать образ реальности в том случае, если он в значительной степени не соответствует ожиданиям субъекта. Но в результате мы получаем отнюдь не новую реальность, а всего лишь бредовые галлюцинации.
– А если мир настолько кошмарен, то бредят все его обитатели?
– И только ты один видишь его таким, какой он есть на самом деле? – Шейлис усмехнулся и покачал головой. – Подобное предположение противоречит элементарному здравому смыслу.
– Но в предложенных мною условиях оказывается извращено и само понятие здравого смысла, – заметил Блум.
– Кончай, Блум, – недовольно поморщился Шейлис. – Я знаю, что в слова ты можешь играть без конца. И признаю, что уступаю тебе в этой игре. Но я никогда не поверю в то, что сейчас ты говоришь серьезно. Да ты и сам прекрасно понимаешь, что под твоими умозрительными конструкциями нет реальной почвы. Мир, который ты пытаешься придумать, попросту не может существовать.
– Почему? – почти с искренним недоумением посмотрел на собеседника Блум. – Чем он так плох?
– Тем, что все его жители, по твоему предположению, психически ненормальны.
– Я не имел в виду полных идиотов, – покачал головой Блум. – И ты, как врач, должен лучше меня знать, что человек, страдающий галлюцинациями, совсем не обязательно должен быть при этом ещё и умственно неполноценным.
– Пустой разговор, Блум, – устало махнул рукой Шейлис. – Пора возвращаться домой… Мне нужно все хорошенько обдумать, сделать кое-какие записи…
– У меня есть при себе бумага и авторучка, – Блум поднял с пола рюкзак и поставил его на колени.
– Ты хочешь, чтобы я писал прямо здесь? – Шейлис недоумевающе указал обеими руками на разделяющий их стол.
– А почему бы нет? Разве тебе здесь не нравится?
– Не то, чтобы не нравилось… – Шейлис зябко повел плечами. – Но я привык работать дома, в удобной обстановке… Да и вообще… Знаешь что, Блум, – Шейлис положил руки ладонями на стол, привстал и подался всем корпусом вперед. – Мне-все-это-уже-на-до-е-ло!
Шейлис произнес фразу на одном выдохе, постепенно повышая голос, так что последний слог он почти прокричал в лицо Блуму.
Блум откинулся назад. Стул, на котором он сидел, замер в положении неустойчивого равновесия, балансируя на тоненьких, как спицы, задних ножках.
Совершенно неожиданно Блум легко и непринужденно улыбнулся.
– Хорошо, – сказал он. – Раз надоело, – давай поскорее с этим покончим.
Подозревая, что за словами Блума кроется какой-то подвох, Шейлис настороженно сдвинул брови.
– С чем именно?
– С тем, что тебе надоело, – совершенно обыденным тоном ответил Блум.
– Что ты имеешь в виду? – осторожно поинтересовался Шейлис, снова присаживаясь на краешек стула.
– А ты?..
Повернувшись к Шейлису в полоборота, Блум с непринужденным видом закинул ногу на ногу.
– Хорошо, – медленно наклонил голову Шейлис. – Будем считать, что в этот раз ты меня подловил…
– Только в этот? – удивленно вскинул брови Блум. – Мне казалось, что я выигрываю по всем статьям.
– И?..
– И – ничего! – весело и бесшабашно улыбнувшись, Блум развел руками. – А что ты рассчитывал услышать?
– Блум!
– Хорошо! – Блум на мгновение вскинул руку, обратив её Открытой ладонью в сторону Шейлиса, и тут же припечатал ладонь к столу. – Давай говорить серьезно. До конца улицы нам осталось пройти не так много. Сейчас мы находимся возле дома номер сто пятнадцать, а всего на улице, если верить плану, который выдал мне инфор, сто двадцать домов.
– Ну, допустим, дойдем мы до конца улицы, – кивнул Шейлис. – Что дальше?
– Дальше?.. – Блум провел согнутым пальцем по переносице.
Похоже, он и сам ещё не знал, что станет делать после того, как цель будет достигнута.
– Ты надеешься увидеть там что-то необычное? – уточнил свой вопрос Шейлис. – Что-то, что перевернет все твои представления о мире?
– Не знаю, – честно признался Блум. – Я хотел бы увидеть границу, отделяющую Город от остального мира.
– Ты хочешь сказать от того, что осталось от прежнего мира, – поправил его Шейлис.
– Может быть, и так, – не стал спорить Блум.
– Если бы за пределами Города можно было жить, то люди давно бы уже расселились по всему миру, – с безапелляционной убежденностью произнес Шейлис.
– Ты уже забыл, чего мне стоило вытащить тебя на улицу? – усмехнувшись, напомнил Блум. – Или ты думаешь, что у других жителей Города потребность в миграции заложена на генетическом уровне?
– У Города нет границ, – насупившись, произнес Шейлис.
– Но мир за его пределами существует?
– Существовал когда-то. Что находится за пределами Города сейчас никому не известно.
– Поэтому-то и любопытно взглянуть.
– Там ничего нет!
– Ну, значит, мне нужно увидеть это самое «ничего», – разговор вертелся на одном и том же месте, и это начало раздражать Блума. – Интересно, как ты сам себе представляешь это «ничего»?
