Бриджес, явно сбитый с толку, пошел за ним. Они влезли в космобот, и металлический паучок побежал прочь от огромного чужого корабля, который висел теперь в пустоте в трех милях от «Арнины», покинутый всеми, кроме своей команды — кроме чудищ, спящих в анабиозе. Крейсер встрепенулся и пошел навстречу боту. И тут Фредди сказал сурово:
— Помните Этические уравнения, Бриджес? Я уже говорил, они помогли мне разобраться в двигателе того корабля. А сейчас я выясню еще кое-что.
Неуклюжими пальцами (в перчатках скафандра проделывать все это было несподручно) он извлек что-то из своего пакета, словно пилюлю из коробочки. Полез в какой-то ящик, вытащил оттуда небольшой снаряд (Бриджес едва верил своим глазам) и вложил в него «пилюлю». Потом загнал снаряд в дуло мортирки (бот по старой привычке оснащали оружием). И дернул шнур. Вспыхнул запал. Облачко газов прихлынуло к скафандрам и тотчас рассеялось. В пустоту понеслась жаркая рдеющая искорка. Проходили секунды. Три. Четыре. Пять…
— Видно, я болван, — сказал Фредди.
Бриджес никогда еще не слыхал, чтобы кто-нибудь говорил таким мрачным, загробным голосом.
И вдруг стало светло. Да как! Во тьме, где, все уменьшаясь, уносилась к невообразимо далеким звездам красная трассирующая искорка, внезапно вспыхнуло слепящее голубовато-белое зарево, каких не видывали даже на испытательных полигонах Космического патруля. Если не считать полуфунтового трассирующего заряда, здесь неоткуда было взяться веществу, которое могло бы взорваться. Но Бриджесу даже сквозь стекло шлема опалило лицо жестоким жаром. И все кончилось.
— Что это? — спросил он, потрясенный.
— Этические уравнения, — сказал Фредди. — Видно, я все-таки не совсем болван…
«Арнина» подошла вплотную к боту. Фредди не перешел на крейсер. Он закрепил маленькое суденышко в гнезде и включил внутренний передатчик шлемофона. Он начал что-то говорить, но Бриджес теперь не мог его слышать. Минуты через три открылся широкий люк и появились четверо в скафандрах. На одном был гребенчатый шлем с четырехканальным передатчиком, — такой шлем надевает лишь командир, покидая крейсер во главе разведывательного отряда. Четверо вышли из люка «Арнины» и втиснулись в крохотный бот. И снова по радио в наушниках угрюмо, холодно зазвучал голос Фредди.
— У меня есть еще несколько снарядов, сэр. Это трассирующие снаряды, они пролежали в боте восемь дней — все время, пока мы работали. Они не такие холодные, как тот корабль, потому что он остывал две тысячи лет, но все-таки холодные. По моим расчетам, градусов восемь или десять выше абсолютного нуля, не больше. А это — образчики вещества с того корабля. Вы можете их потрогать. Наши скафандры практически не проводят тепла. Если вы возьмете эти осколки в руку, они не согреются.
Бриджес видел, как капитан оглядел кусочки металла на ладони Холмса, вставил один образчик в головку снаряда, зарядил мортирку и выстрелил. Снова, стремительно уменьшаясь, умчалась в пустоту рдеющая искорка.
И снова — чудовищный атомный взрыв.
И голос капитана в наушниках:
— Сколько еще образцов вы там взяли?
— Еще три, сэр, — теперь Фредди говорил твердо, уверенно. — Видите ли, сэр, дело вот в чем. На Земле таких изотопов нет. А нет их потому, что, соприкасаясь с другими изотопами при нормальных температурах, они теряют устойчивость. Они взрываются. Здесь мы вложили их в снаряд, и ничего не произошло, потому что оба изотопа охлаждены почти до температуры жидкого гелия. Но в трассирующем снаряде есть светящаяся смесь, во время полета она сгорает. Снаряд разогревается. И когда любой из тех изотопов, в контакте с нашим, согреется до… скажем, до температуры жидкого водорода… они попросту взаимно уничтожаются. Весь корабль состоит из таких же материалов. Его масса — примерно сто тысяч тонн. Если не считать алюминия и еще двух-трех элементов, которые у нас и у них одинаковы, весь этот корабль до последнего винтика, оказавшись в контакте с материей из нашей Солнечной системы при температуре десять или двенадцать градусов выше абсолютного нуля, просто-напросто взорвется.
— Попробуйте взорвать остальные образцы, — отрывисто приказал капитан.
— Надо знать наверняка…
В пустоте вспухли три гигантских газовых облака. Потом тьму разорвали три слепящие вспышки невиданно яркого голубовато-белого пламени. Молчание. А потом…
— Эту штуку надо уничтожить, — тяжело сказал капитан. — Ее негде поставить на прикол, да и команда может в любую минуту проснуться. У нас нет оружия, чтобы их одолеть, а если они вздумают посадить свою посудину на Землю…
Исполинская рыбина, праздно висевшая в пустоте, вдруг шевельнулась. Из отверстий в головной части, похожих на жаберные щели, брызнули струйки пламени. Потом с одной стороны струя стала сильнее. Чудовище круто повернулось, выровнялось и ринулось вперед — быстрей, быстрей, и при этом необычайно плавно. Скорость нарастала молниеносно, такое недоступно было ни одному кораблю землян. Великан обратился в крохотную далекую точку. И растаял в пустоте.
Но он летел не в глубь нашей системы, не к Солнцу. И не к полумесяцу Юпитера, ясно видному в стороне — до него теперь оставалось каких-нибудь семьдесят миллионов миль.
Он улетал к звездам.
— Еще несколько минут назад я был не совсем уверен, — нетвердым голосом произнес Фредди Холмс. — Но по Этическим уравнениям было вполне вероятно, что произойдет нечто в этом роде. Я не мог проверить, пока мы не извлекли из этого корабля всю информацию, которую только можно извлечь, и пока я там все не наладил. Но меня с самого начала это грызло. Из Этических уравнений совершенно ясно: за всякий ложный шаг мы неизбежно поплатимся… Мы — это значит вся Земля, потому что появление пришельцев из космоса неминуемо отразится на всем человечестве. — Голос его дрогнул. — Было очень трудно рассчитать, как тут нужно действовать. Только… ведь если бы в такой переплет попал какой-нибудь наш корабль, мы бы надеялись на… на дружелюбие. Надеялись бы, что нам дадут горючего и помогут отправиться домой. Но этот корабль — военный, и в бою нам бы его нипочем не одолеть. И отнестись к нему дружески тоже нелегко. А все-таки, по Этическим уравнениям, если мы хотим, чтобы первый контакт с чужим разумом пошел нам на пользу, следовало снабдить их горючим и отправить домой.
— То есть… — не веря своим ушам, начал капитан. — Значит, вы…
— Их двигатели работают на азоте, — сказал Фредди. — Азот-пятнадцать поступает в небольшой аппаратик, мы теперь знаем, как его сделать. Он очень прост, но это своего рода атомный реактор. Он разлагает азот-пятнадцать на азот-четырнадцать и водород. Я думаю, мы сумеем это использовать. Азот-четырнадцать есть и у нас. Держать его можно в алюминиевых баках и направлять по алюминиевым трубкам, ведь алюминий-то один и устойчив при всех условиях. Но когда азот сталкивается в дюзах с теми, не нашими изотопами, он распадается…
