Никто не хотел верить, но формула, на которую обратил внимание еще инженер, говорила о превращении времени в вакуум. Это было безумие или открытие, предвосхитившее свое время.
К середине двадцатого века ученые подойдут к понятию, что время - это энергия. Еретики выскажут мысль, что Вселенной и жизнью на Земле движет не энергия света, тепла, тяготения, а время. К двухтысячному году еще только выдвинется гипотеза о том, что звезды зажигает и поддерживает в них горение не внутриядерная или какая-либо другая энергия, а время - неиссякаемый океан, который одинаково питает квазар и органическую клетку. Здесь же, на обгорелых листках, было написано, что время и энергия -едины. Но зачем понадобилось путешественнику уничтожать время, превращать в вакуум? Листки не давали ответа, сколько Комитет ни ломал над ними голову.
Из остатков чертежей вовсе ничего понять было нельзя. Станина - это ясно. А вот двойная решетка?
Но и то, что удалось найти и увидеть, говорило, что Машина - реальность, путешествие во времени подтверждено. Другой вопрос - можно ли что-нибудь сделать на основании этих формул и чертежей? Выход был, и сэр Бенджамин указывал на него найти модель машины. Она существовала и была запущена, она находится в движении, надо перехватить ее, она объявила о себе блеском… в движении.
Сэр Бенджамин в конце дневника в виде вывода, а может быть, завещания, призвал учредить дежурство - Вахту а сделать все возможное, чтобы поймать аппарат, летящий во времени.
Вахта была учреждена, однако создать дежурство оказалось делом непростым.
Надо было подобрать людей, преимущественно молодых, с быстрой реакцией, находчивых. Разъяснить им задачу, обучить перехвату модели, мгновенному ее выключению. Здесь помогли рисунки и модели сэра Бенджамина. По нему сделали двести копий. Придумали стенды, на которых аппарат появлялся на пятидесятую, сотую долю секунды. Создали туманный искусственный вихрь вокруг аппарата - лови, выключай модель. Создали наконец идеальные условия: пустой, хорошо освещенный зал, тишину, нормальную влажность, температуру. Ввели обучение вахтенных, тренировки и профотбор. Учредили премию в сто тысяч фунтов тому, кто остановит модель. Зал фотографируется телесъемкой - до миллиона кадров в секунду, поставлена сигнализация.
Наряду с вахтенными в изолированном кабинете, примыкавшем к каминному залу, днем и ночью - тоже по двое - дежурили члены Комитета.
Так продолжалось годы, десятилетия - игра стоила свеч.
– У меня предчувствие…- говорит Стаффорд.
Опять дежурят Стаффорд и Лейн.
Лейн тихо смеется.
– Не пойму тебя,- говорит Стаффорд.- То называешь модель фантастикой, то надеешься получить премию. Значит, веришь?
– Молчи, Стаффорд,- прерывает Лейн.- Работай.
Стаффорд смолкает, но, искоса поглядывая на Лейн, продолжает рассуждать про себя: “Странная девчонка,- кстати, единственная среди вахтенных, все остальные мужчины. Нелегко ей далось конкурировать с ними, но как она тренировалась, чтобы доказать равенство! Доказала. В тренировках с тестами - первая, в работе на стендах - первая. По быстроте и реакции никому не уступит. Правда, на стенде еще никому не удалось за сотую долю секунды выключить рычажок,- Лейн тоже не удалось,члены Комитета в отчаянии от этого. Но что поделаешь? Каждый из вахтенных надеется. И Комитет тоже надеется. Но почему Лейн противоречива? - продолжает рассуждать Стаффорд.- Верит в модель и не верит? Пожалуй, девица себе на уме…” Стаффорд сосредоточивает взгляд на столе, где небольшим, почти незаметным квадратом намечено выверенное место, на котором путешественник полтора века назад запустил модель в будущее.
Время тянется, тянется, нигде оно так не тянется, как в этой комнате. У Стаффорда сводит челюсть - зевнуть, но зевать строжайше запрещено, читать запрещено, думать о постороннем тоже.
Сиди и смотри. Слушай тишину, если умеешь ее слушать.
Но что это? Будто мотылек ударяет крыльями по стеклу. Стаффорд поднимает голову - на окне ничего нет. Под крышей комплекса нет мотыльков и мух.
Лейн тоже вслушивается, приподняв брови.
И вдруг посередине, между ней и Стаффордом, возникает движение воздуха, едва заметный порыв. Стаффорд машинально кладет руки на стол, и в это мгновенье в квадрате, на который он смотрит, появляется проблеск, сияние. Миг - ив порыве ветра, который ударяет в лицо, возникает что-то белое, с хрустальным блеском, с шелестом, который Стаффорд услышал секунду тому назад.
–Лейн! - кричит он, одновременно выбрасывает руки к сиянию.
Лейн уже видит все - как беспомощно руки Стаффорда пытаются нашарить рычажок, повернуть и отключить от упора, как учили на тренировках.
– Лейн, помоги! - кричит Стаффорд.
Видение между тем начинает тускнеть, расплываться.
Руки Стаффорда, кажется, сжимают затихающий вихрь, но, бессильные, скользят по столу. Еще мгновение - и конец.
Лейн наотмашь (на следствии она скажет: “А что было делать?”) ударяет рукой по белому с хрусталем. Так бьют овода, севшего на колено,- впопыхах и наверняка. Под рукой звякает, хрустит, разом опадает вращение вихря, исчезает размытость форм, перед Стаффордом и Лейн - аппарат. От удара он скользит по столу - к краю, Стаффорд ложится на стол, чтобы задержать, но аппарат падает на пол. Опять звон, что-то дробно катится по паркету - и все стихает.
– Что ты сделала, Лейн? - В глазах Стаффорда ужас.
Лейн, белая, как стена, овладевает собой:
– Все, Стаффорд. Кончилась Вахта. Получай премию.
Закрыла лицо руками и разрыдалась.
Распахнулась дверь, в комнату вбегают люди, члены Комитета, их двое. Кидаются к аппарату.
– Боже мой! - бормочет один.- Возможно ли?…
Второй, завладевший аппаратом, прижимает его к себе, словно боясь, что модель опять исчезнет.
Лейн опускает руки, бледность сходит с ее лица. Стаффорд стоит у стола как вкопанный.
Еще появляются люди - ученые, которых подняла сигнализация, вахтенные, готовившиеся к смене.
Член Комитета, завладевший моделью, все еще не может сдвинуться с места, второй, отыскивая под столом отскочивший рычажок, бесконечно повторяет:
– Возможно ли? Возможно ли?
Но все уже свершилось.
Прежде всего встала задача - изучить модель и по ее образцу сделать Машину. К счастью, повреждения от удара оказались несущественными: отломился один из рычажков, кусочек панели.
Сразу же был создан мозговой центр по изучению аппарата.
И начались сюрпризы. Двойная решетка с несовпадающими отверстиями оказалась двигателем машины, преобразователем времени в вакуум. Точнее - это аннигилятор, в котором время, сгорая, создавало вакуум в самом себе, придавая этим машине момент движения: машина втягивалась в вакуум - само время ее толкало. Чем больше сгорало времени, тем быстрее двигался аппарат. Все гениальное - просто, убедились исследователи.
