— И что же из этого следует?
— Вот я думаю… Почему директор послал ваз… именно к нам? Он, наверное, забыл, что у нас на носу испытания! Нам дорог каждый час! Ведь рядом существует конструкторское бюро инженера Трубнина.
— Хм, хм… — протянул профессор. — Что же это у вас за «грандиозная», «мировая» проблема решается?
— Да, да. Именно грандиозная и мировая, — с явной гордостью сказал Катушкин. — Представьте себе чудесный механизм: он проходит сквозь землю так же свободно, как нож сквозь масло! Перед вами открывается сказочная картина подземного мира… Вы путешествуете под землей…
— Не-ет, батенька, — задорно перебил ученый. — Шалите! Не буду я путешествовать в такой машине!
— Почему? — удивился Катушкин.
— Еще застрянешь в ней под землей! Не-ээээт…
Присутствующий при разговоре Костя тяжело вздохнул. Он вспомнил о ссоре с практиканткой Наташей.
— Позвольте, позвольте… — начал профессор. — Вы говорите — машина, путешествующая под землей… подземная лодка… Так, так… Да ведь это же крот! Ну да, крот! А вы знаете, как устроен скелет у крота или хотя бы зубы? Сколько чудесного и в то же время поучительного можно встретить в природе.
Катушкин нахмурился. Ему показалось недостойным сравнивать замечательную машину, результат творения человеческого ума, с каким-то кротом.
— Сделать ваше приспособление, мы сделаем, — медленно начал он. — Раз директор распорядился, мы не имеем права отказаться. Но может быть, вы попросите его направить вас в лабораторию инженера Трубнина? Вы же сами видите, от какого серьезного дела нас отвлекаете! Прошу вас немного посидеть и подождать начальника конструкторского бюро инженера Крымова.
Однако профессору показалось целесообразным использовать время ожидания на то, чтобы переговорить предварительно с инженером Трубниным, на которого ему указал Катушкин. Обещая вскоре вернуться, он вышел из кабинета.
— Я, кажется, того… перегнул, — забеспокоился конструктор, обращаясь к Косте.
— Несимпатичный он какой-то, — заметил тот. — Собак не любит.
— Ну, на самом деле! — заговорил Катушкин. — Мы решаем задачу огромного народнохозяйственного значения: делаем машину, которая будет помогать осуществлению пятилетнего плана! А ему динозавров и ихтиозавров нужно откапывать. Подождет со своими древними скелетами. Это не имеет никакого отношения к грандиозному строительству в нашей стране… Живет же человек мыслями о каких-то давно погибших животных!
Толмазов вышел из здания и остановился у дверей в нерешительности.
— Вы не скажете, где тут конструкторское бюро инженера Трубнина, обратился он к человеку, проходившему мимо.
— А почему бы мне не сказать, — строго ответил Горшков. — Идемте, провожу вас, я работаю там механиком.
— Очень буду вам благодарен…
— Наверное, вы из центра насчет ускорения работы над шахтным буром? У нас тут беспрерывно ездят…
— Нет, представьте себе, — ответил Толмазов. Он, как и всякий, впервые видящий Горшкова, был удивлен и озадачен его непомерной строгостью. — Мне нужно изготовить маленькое приспособление. Директор направил меня в конструкторское бюро инженера Крымова, а там безучастно отнеслись к моей просьбе. Вот я и хочу предварительно поговорить с инженером Трубниным, а уж потом идти к директору.
— Поговорить можно… Почему же не поговорить!
Трубнина на месте не оказалось. Толмазову пришлось разговаривать с второстепенными сотрудниками.
— Сделать-то сделаем, — заявил один из них, высокий, немного сутуловатый человек. — Но было бы лучше, если бы этим занялось конструкторское бюро Крымова. Чем они особенно заняты?
— Я был у них, — печально произнес палеонтолог.
Это сообщение подействовало на присутствующих, как электрический ток.
— Они, наверное, говорили, что очень заняты «необыкновенной» работой! воскликнул все тот же сотрудник.
— Да, да! Именно необыкновенной и срочной.
Лица окружавших Толмазова людей расплылись в улыбке.
— Мы не занимаемся необыкновенными вещами, а делаем простое и нужное дело: строим шахтный бур, работающий очень быстро, — продолжал высокий мужчина. — И именно благодаря тому, что проект нашей машины не фантастический проект, работа наша имеет большое государственное значение.
— И вы очень заняты, и приспособление мне сделать не сможете, — улыбаясь, сказал профессор.
Один из сотрудников молча развел руками, как бы говоря: «Что же делать, раз такое положение…»
— Вы мне нравитесь! Честное слово, нравитесь! — профессор рассмеялся. — И вы и люди, которые строят подземную машину. Какой задор! Нет, с вами, право, весело…
В это время мимо прошел Трубнин.
Толмазов простился с сотрудниками и направился вслед за инженером.
— Палеонтология — интереснейшая наука! — с увлечением говорил он, сидя в кабинете Трубнина.
— Я понимаю вас, — отвечал тот, то и дело поправляя свои роговые очки. Он куда-то торопился и хотел скорее кончить этот разговор.
— Разве вы не согласны со мной? — не унимался старик.
— Согласен. Но, видите ли, меня интересует техника, и только техника. К естественным наукам, признаюсь, у меня никогда не было пристрастия. Что касается вашей просьбы, то, к сожалению, ничем не могу помочь. В резолюции директора ясно сказано, что вам надлежит обратиться в конструкторское бюро Крымова, и я не могу нарушить распоряжения.
Палеонтолог простился и вышел из кабинета.
— Ну, как? — спросил его повстречавшийся в коридоре Горшков.
Толмазов отрицательно покачал головой.
— А вы с самим-то Крымовым разговаривали? Не разговаривали? Подождите одну минуточку.
Ученый остановился.
— Это непорядок, товарищ профессор, — сурово продолжал Горшков. — Ведь надо же знать Крымова! Он человек такой, что всем интересуется. Даже астрономией немножко… Он вам поможет. Директор знает, к кому вас надо направить! Или вы думаете, что он не соображает, что делает? Так, что ли? Непорядок, непорядок…
— Какая нелепость! — говорил Катушкин, возбужденно жестикулируя. — Он сравнил нашу машину — олицетворение смелого полета человеческой мысли — с каким-то жалким кротом! Начал рассказывать, как устроен его скелет и какие у него зубы…
Сидевший за письменным столом Крымов явно не разделял настроения Катушкина. Он молча наблюдал за говорившим.
— Ну, и что же было дальше?
— Ничего особенного! Я объяснил ему, что мы решаем грандиознейшую проблему, проблему, переворачивающую вверх дном всю геологическую разведку, и дал понять, в вежливой форме конечно, что заниматься пустяками нам некогда. Ну, в самом деле, почему директор адресовал его к нам? Почему не к Трубнину?
— Валентин Дмитриевич, подождите, — задумчиво проговорил Крымов. — Он рассказывал, как устроен скелет крота… и про зубы, говорите, упоминал?
— Вот именно!
— Так позвольте, разве это не должно нас интересовать?
— Я не понимаю вас.
— Очень жаль, что вы этого не понимаете. Инженеры тоже должны любить природу. Много полезного и поучительного могут почерпнуть они при внимательном изучении природы. Возьмите Ломоносова, ученого, естествоиспытателя и поэта…
В дверь постучали, и на пороге появился Толмазов.
Поздно вечером в комнату, занимаемую партийной организацией института, быстро вошел директор.
— Не нравится мне эта история, — начал он сразу, обращаясь к Бате.
— Цесарский?
— Цесарский.
В комнате воцарилось молчание.
— Испытание снова откладывается, — продолжал Гремякин. — До каких же это пор? Ты обещал заняться Цесарским. Ты отговорил меня от крутых административных мер. Ты уверял, что Цесарский изменит методы своей работы. Теперь смотри, что получается… Монтаж подземной машины Крымова подходит к концу, а подземного радиолокатора нет! Так что же, машина под землю пойдет слепая, а?.. В том, что Цесарский замечательный специалист, я не сомневаюсь. Но что с ним происходит? Что происходит с человеком, безусловно умеющим работать? Ты разобрался, ты понимаешь что-нибудь?
— Понимаю, — ответил Батя.
— Что же мне с ним делать?
— Подожди еще несколько дней, осталось немного. Этим делом занимаюсь не я один, занимаются все коммунисты, даже беспартийные, которым тоже небезразлично, потерять ли такого специалиста, как Цесарский, или доказать ему, что он не прав, повлиять на него… Давай лучше поговорим о предстоящем испытании модели Крымова.
Директор глубоко вздохнул, как бы давая понять, что он согласен ждать.
Многие знали, что работа по изготовлению модели подземной машины находится под особым покровительством директора, окружена заботливым вниманием секретаря партийной организации и что, наконец, комсомольцы института помогают строительству, работая даже в неурочное время. И все же было поразительно, с какой скоростью удалось изготовить и собрать этот весьма сложный подземный агрегат.
