Что станет с этим мальчуганом, когда он перестанет нуждаться в заботах Кларк? Его сломанные ребра скоро срастутся, и он покинет относительно спокойный лазарет. Сиротами в лагере до сих пор занималась только Октавия, но их было слишком много для одной девочки-подростка. Кто научит Кита охотиться или различать, какая вода пригодна для питья, а какая – нет? Испугается ли он, когда ему придется впервые в жизни уснуть не в помещении, а под звездным небом? Кларк убрала со лба мальчика потные волосы и коснулась кончика его носа.
– Отдохни-ка, дружочек, – тихонько прошептала она.
Кит закрыл глаза, хотя Кларк сомневалась в том, что он уснет.
Глядя на него, такого маленького и одинокого, Кларк радовалась, что ее-то знакомых на Земле хватает. Среди вновь прибывших было довольно много людей, которых она знала раньше, – доктор Лахири, например, и несколько соседей по коридору. И даже Гласс! Пусть они никогда не дружили, зато знакомы всю жизнь. Было что-то успокаивающее в возможности смотреть на ставшие привычными за долгие годы лица и знать, что с той же Гласс у нее множество общих воспоминаний о космическом корабле, который ныне умирал на своей орбите. Кларк словно бы не могла нести груз таких воспоминаний в одиночку, и ей нужен был кто-то, с кем можно разделить эту тяжесть.
Хотя от тревоги и усталости у нее дрожали руки и подгибались ноги, она заставила себя подойти к следующему пациенту. Это был доктор Лахири, плечо которого все еще доставляло ему немало хлопот.
Доктор оторвал голову от подушки. Его обычно безукоризненно ухоженные седые волосы засалились и спутались, и это огорчало его чуть ли не сильнее, чем поврежденное плечо.
– Здравствуй, Кларк, – утомленно сказал он.
– Привет, доктор Лахири. Как ваша голова?
– Лучше. Головокружение ослабло, и ты больше не двоишься у меня в глазах.
Кларк улыбнулась.
– Ну это важно. Хотя, если честно, мне бы очень пригодилась вторая я.
Мгновение доктор изучающе смотрел на нее.
– Ты делаешь огромную работу, Кларк, и у тебя отлично все получается. Надеюсь, ты и сама это понимаешь. Твои родители гордились бы тобой.
Сердце Кларк заныло не пойми от чего – от тоски или от благодарности. Недавно в ее жизни было несколько замечательных дней, когда она пребывала в уверенности, что снова увидит родителей. Она долгими часами представляла, о чем станет им рассказывать, ведь в голове скопилось множество мыслей и историй, которыми не с кем поделиться. Но теперь шансов, что ей удастся напасть на след мамы и папы, похоже, становилось все меньше и меньше.
– Хочу кое-что у вас спросить, – тихо проговорила Кларк, оглядываясь, чтобы убедиться, что охранники находятся достаточно далеко и не могут ее услышать. – Некоторое время назад я кое-что нашла и теперь думаю, что мои родители, возможно, живы. – Она пытливо вгляделась в глаза доктора Лахири, но не увидела в них ни шока, ни даже недоверия. Он что, уже все знает? – И я думаю, что они на Земле, – набрав в грудь побольше воздуха, продолжила она. – Я знаю, что они на Земле. Мне только нужно понять, как их найти. Вы… вы что-нибудь об этом знаете? Что-нибудь, что подскажет мне, куда идти?
Доктор вздохнул.
– Кларк, я знаю, ты хочешь…
Разговор прервала возникшая у дверей суета. Кларк обернулась и увидела, что посреди комнаты стоит Вице-канцлер Родос. Помещение наполнилось гулом голосов пациентов, которые приподнялись на походных кроватях и увидели, кто пришел. Кларк бросила доктору Лахири отчаянный взгляд, и тот кивнул ей, видимо имея в виду, что они закончат разговор позже.
Кларк подошла к Вице-канцлеру, встала напротив него и подбоченилась, защищая своих пациентов и свой лазарет. За спиной Родоса полукругом толпились охранники, застя весь падавший через дверной проем свет. В комнате стало темнее, и дело тут было не только в недостатке света. От одного вида самодовольной физиономии Родоса Кларк обуял гнев, равного которому она, пожалуй, не испытывала в своей жизни. Именно Вице-канцлер заставил ее родителей исследовать воздействие радиации, ставя опыты на живых людях. На детях. Именно он угрожал в случае отказа убить Кларк, а потом всячески отрицал свою причастность к этим чудовищным экспериментам. Он приговорил ее родителей к смерти. А теперь пришел за Беллами.
– Вице-канцлер, – сказала Кларк, не утруждая себя попытками спрятать свое презрение, – чем я могу вам помочь?
– Кларк, тебя это не касается. Нам нужен Беллами Блэйк. – Задев ее плечом, он прошел вглубь хижины.
Руки Кларк сжались в кулаки так, что ногти впились в ладони. Кровь в жилах словно закипела, и девушке пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы не наделать ничего такого, о чем она будет сожалеть впоследствии. Родос был не только испорченным аморальным типом: он вдобавок был еще и опасен. Ее родителям пришлось испытать это на своем горьком опыте.
Кларк смотрела, как Родос подошел к Беллами, который, слава Богу, спал. Вице-канцлер несколько секунд разглядывал его, потом развернулся и бодро направился обратно к двери. Проходя мимо своих охранников, он, не глядя на них, сказал:
– До суда поместите заключенного в одиночную камеру.
– Сэр, – решился один из охранников, – а где мы ее возьмем?
Родос остановился, медленно обернулся и, сузив глаза, уничтожающе посмотрел на него.
– Сообразите сами, – огрызнулся он и исчез за дверью.
– Есть, сэр, – сказал охранник удаляющейся спине Родоса.
Внутренности Кларк сделали кульбит, когда она опознала этот голос. Он принадлежал Скотту. Девушка подняла взгляд и увидела, как он с непроницаемым лицом пялится на Беллами. Обычно при виде его прыщавой кожи и водянистых слезящихся глаз Кларк хотелось принять долгий горячий душ, но на этот раз она не испытала привычного отвращения. Сегодня она чувствовала больше надежды, чем презрения, потому что Скотт подбросил ей одну идею. Никто на свете – а в особенности Вице-канцлер Родос – не посмеет навредить Беллами. Кларк об этом позаботится.
Гласс понимала, что ей очень повезло оказаться на Земле, но какая-то ее часть задавалась вопросом: а стала бы она так к этому стремиться, если бы знала, что всю оставшуюся жизнь ей предстоит справлять нужду в лесу? Выйдя из крохотной будочки, которая, по сути, была обычным навесом с деревьями вместо стен, она направилась обратно в лагерь. По крайней мере ей так казалось. Вообще-то все деревья выглядели совершенно одинаково, поэтому ориентироваться было сложно.
Услышав вдалеке гул голосов, Гласс поняла, что движется в нужном направлении. Вскоре девушка уже вышла на поляну, слегка сожалея, что покидает умиротворяющую лесную тишь, и вдруг застыла. Она оказалась вовсе не там, где ожидала. Не между лазаретом и складом, а на другом краю лагеря, возле строившихся жилых хижин. Осознав свой просчет, Гласс вздохнула и дала себе слово в следующий раз быть внимательнее. Люк уже несколько раз читал ей лекции о необходимости быть настороже и не ходить в лес в одиночестве. Но он все время был занят, а Гласс стеснялась просить кого-то другого проводить ее в туалет.
