— Хорошо, — прошептала она. Белый пузырь сделался прозрачным и как бы исчез.
— О! — только и вздохнул Майлз.
Она сидела в гравикресле, вся в ослепительно белом с головы до пят. Волосы ее отсвечивали черным деревом, ниспадая к ногам. Должно быть, при ходьбе они волочатся за ней по полу наподобие шлейфа. Огромные снежно-голубые глаза сияли такой арктической чистотой, по сравнению с которой глаза леди Геллы казались бы болотными лужицами. Кожа… Майлз понял, что до сих пор и представления не имел о том, какой должна быть настоящая кожа: не назовешь же так те потрепанные оболочки, что носят люди для защиты от протекания. Эта идеальная поверхность слоновой кости… Руки сводило от желания дотронуться до нее хоть раз, а потом и смерть не страшна. Губы… губы были как розы, пульсирующие от горячей крови.
Сколько ей лет? Двадцать? Сорок? Это же аут-леди, как угадать возраст? В древних религиях люди ползали на коленях перед изображениями куда менее ослепительными. Майлз тоже стоял на коленях, позабыв, как оказался здесь.
Теперь он знал, что означает «пронзенный любовью» — он чувствовал головокружение словно от сквозной раны, то же ощущение уходящей из-под ног земли, то же ожидание сокрушительного удара при столкновении с грубой реальностью. Он склонился, положил Большой Ключ у ее белоснежно-мраморной ступни, откинулся назад и стал ждать.
«Ну и влип, дурак!»
Она наклонилась и подняла Ключ, вынула из-под складок платья длинную цепочку с кольцом, поверхность которого была покрыта золотыми полосками электронных контактов, и прижала кольцо к «печати» на торце Ключа. Ничего не произошло.
Она оцепенела и посмотрела на Майлза:
— Что ты с ним сделал?
— Миледи, я… я — ничего, клянусь честью Форкосиганов! Я даже не ронял его. Что… что должно было произойти?
— Он должен был открыться.
— Гм… — Он вспотел бы, если бы только не было так чертовски холодно. Голова шла кругом от ее аромата, от неземной музыки ее не искаженного помехами голоса. — Существуют только три возможности. Кто-то испортил его — не я, клянусь. Может, в этом и таится секрет непонятного вторжения ба Лура? Допустим, ба испортило его и искало козла отпущения? Или кто-то перепрограммировал его, или, что маловероятно, нам подсунули подделку? Дубликат или…
Ее глаза расширились, рот приоткрылся, беззвучно шепча что-то.
— Значит, это не так маловероятно? — вскинулся Майлз. — Понятно, технически это довольно сложно, но… сдается мне, кто-то просто не предполагал, что вы получите его от меня. Если это в самом деле подделка, ожидалось, должно быть, что он в настоящий момент летит на Барраяр с дипломатической почтой. Или… или… нет, во всем этом не видно смысла, и все же…
Она сидела неподвижно с окаменевшим от паники лицом, судорожно сжимая в руке Ключ.
— Скажите мне, миледи: если это копия, то копия очень хорошая. Она у вас в руках, так что вы можете использовать ее при церемониях. Тогда какая разница, действует он или нет? Кто будет проверять, действует ли лишенный практического смысла древний прибор?
— Большой Ключ не лишен смысла. Мы пользовались им ежедневно.
— То есть он служит для доступа к какой-то информации? Ну и что? У вас есть время. Девять дней. Если вы считаете, что копия просто недоработана, сотрите все, что в ней, и запрограммируйте заново. Если эта штука у вас в руках всего муляж, у вас есть время сделать настоящую копию и перепрограммировать ее. — «Только не сиди так, со смертью в прекрасных глазах!» — Ответьте же мне!
— Я должна поступить так, как ба Лура, — прошептала она. — Ба было право. Это конец.
— Но почему? Это же всего-навсего прибор. Что страшного? Я не понимаю.
Она подняла жезл, и взгляд ее полярно-голубых глаз наконец остановился на его лице. Под этим взглядом ему нестерпимо захотелось забиться куда-нибудь в тень, как пауку, скрыть свое уродство. Но он не шелохнулся.
— У нас нет запасного, — произнесла она. — Этот Ключ — единственный.
Майлз ощутил дурноту.
— Нет запасного? — переспросил он. — Вы что, господа, с ума сошли?
— Это проблема… контроля.
— Что же такого зависит от этой проклятой штуки?
Она поколебалась, потом ответила:
— Этот Ключ содержит коды генного банка аутов. Все замороженные генетические образцы для безопасности хранятся в произвольном порядке. Без Ключа невозможно узнать где какой. Чтобы восстановить эти данные, придется изучать и классифицировать каждый образец — каждого жившего когда-либо аута. Для того чтобы восстановить Большой Ключ, потребуется работа целой армии генетиков на протяжении целого поколения.
— Да, это в самом деле катастрофа, — вздохнул Майлз. — Теперь я наверняка знаю, что меня подставили. — Он поднялся на ноги и откинул голову, стараясь не поддаваться дурману ее красоты. — Леди, что же здесь все-таки происходит? Я убедительно прошу вас еще раз, дайте мне ответ. Ради Бога, скажите, что делало ба Лура с Большим Ключом на борту орбитальной станции?
— Чужеземцу нельзя…
— Кто-то сделал это и моим делом! Меня сунули в него не спросив. Не думаю, чтобы я смог избежать этого даже при желании. И еще мне кажется, что вам нужен союзник. У вас ушло полтора дня на то, чтобы организовать вторую встречу со мной. Осталось девять дней. В одиночку вам не успеть. Вам нужен подготовленный агент спецслужбы. И в силу странного стечения обстоятельств вам вряд ли захочется агента с вашей стороны.
Она чуть пошатнулась; ткань платья зашелестела.
— И если вы считаете, что я не достоин знать ваши секреты, — не ослаблял натиска Майлз, — объясните мне, пожалуйста, каким образом я могу сделать все хуже, чем это есть сейчас?
Ее голубые глаза изучали его; он не знал, что они ищут. Одно он знал — если она сию минуту попросит его вскрыть ради нее вены, он спросит у нее только одно: «Как широко?»
— Все делалось по повелению моей госпожи, Леди-Небожительницы, — осторожно начала она и смолкла.
Майлз постарался совладать со своими нервами. Все, что она выдала до сих пор, было известно или можно было вычислить. Теперь же она коснулась действительно ценной информации и понимала это.
— Миледи, — ему приходилось подбирать слова с особой тщательностью. — Если ба не покончило с собой, это означает убийство. — «И у нас обоих достаточно оснований склоняться именно к этой версии». — Ба Лура было вашим слугой, коллегой… осмелюсь предположить, вашим другом. Я видел его тело в ротонде. Это блюдо приготовлено кем-то очень опасным и дерзким — очень уж во всем этом много злого умысла и издевки. — «Что это промелькнуло в этих ледяных глазах? Боль?» — У меня давние и глубоко личные причины избегать ситуаций, при которых я становлюсь мишенью для особ с жестоким юмором. Не знаю, поймете ли вы это.
