Мильт Кроссен поднялся, завязывая передник:
- Чем могу помочь?
Стрэйкер купил говядину, ребра, несколько гамбургеров и фунт телячьей печенки. К этому он добавил кое-какую бакалею: муку, сахар, фасоль.
Эти покупки производились в полной тишине. Завсегдатаи магазина сидели вокруг печи, курили, с мудрым видом глядели в небо и украдкой посматривали на чужака.
Когда Мильт закончил упаковку, Стрэйкер взял пакет, одарил присутствующих новой бесстрастной улыбкой, сказал: "Всего хорошего, джентльмены" - и вышел.
Клайд Корлисс выплюнул табачную жвачку в плевательницу. Винни Апшу достал сигаретную машинку и принялся артистически скручивать сигарету.
Они следили, как чужак грузит свой пакет в машину. Они знали, что все вместе эти покупки должны весить не меньше тридцати фунтов, а он у всех на глазах сунул пакет под мышку, будто подушку, набитую пером. Наконец машина исчезла за деревьями.
- Странный парень, - сказал Винни.
- Это один из тех, что купили прачечную, - пояснил Джо Крэйн.
- И Марстен Хауз, - добавил Винни.
Прошло пять минут.
- Как, по-вашему, пойдет у них дело? - поинтересовался Клайд.
- Может пойти, - сказал Винни, - особенно летом. Сейчас все с ума посходили.
Всеобщий ропот одобрения приветствовал его слова.
- Сильный парень, - заметил Джо.
- Угу, - согласился Винни. - Видели - "паккард-39" и ни пятнышка ржавчины?
- Это был "паккард-40", - поправил Клайд.
- У "сороковки" другие крылья, - возразил Винни. - Это был "тридцать девятый".
- Ты ошибаешься, - настаивал Клайд.
Прошло еще пять минут. Все заметили, что Мильт рассматривает двадцатку, которой расплатился Стрэйкер.
- Что, Мильт, фальшивые? - живо спросил Пат.
- Нет, но взгляните, - Мильт передал бумажку через прилавок, и все уставились на нее. Она оказалась гораздо больше обычного банкнота.
Пат посмотрел ее на свет, перевернул.
- Это двадцатка серии "Е", так ведь, Мильт?
- Ну! - подтвердил Мильт. - Их перестали делать лет сорок пять тому назад. Пожалуй, она сейчас стоит немножко больше двадцати.
Пат пустил бумажку по кругу, и каждый всмотрелся в нее, держа близко или далеко от глаз в зависимости от номера своих очков. Получив купюру обратно, Мильт засунул ее в отдельный ящичек с чеками и купонами.
- Да уж, чудной парень, - пробормотал Клайд.
- Ну! - согласился Винни и помолчал. - Но все-таки это был "тридцать девятый", - добавил он. - Я знаю, такой был у моего брата.
- Нет, "сороковой", - возразил Клайд. - Потому что я помню...
И начался неторопливый спор, длинный, как шахматная партия.
Когда постучали в дверь Бен писал. Это было после трех, в среду, 24-го сентября. Дождь разрушил все планы дальнейших поисков Ральфи Глика, и все согласились, что поиски окончены. Мальчик исчез... исчез навсегда.
Бен открыл дверь и увидел Перкинса Джиллеспи с сигаретой во рту. Гость держал в руках книгу, и Бен слегка удивился, увидев, что это "Дочь Конуэя".
- Заходите, констебль, - пригласил он. - Промокли?
- Есть немного, - Перкинс шагнул в комнату. - Сентябрь - гриппозное время. Я всегда ношу галоши. Кое-кто смеется, но я не болел гриппом с 44-го.
- Кладите плащ на кровать. Жаль, не могу предложить вам кофе.
- Ничего, я только из Замечательного.
- Я могу вам чем-нибудь помочь?
- Ну, моя жена прочитала это... - он протянул книгу. - Она слышала, что вы в городе, но она стесняется. Вбила себе в голову, что, может, вы распишетесь на ней.
Бен взял книгу.
- Если верить Хорьку Крэйгу, ваша жена умерла лет пятнадцать назад.
- В самом деле? - Перкинс нисколько не выглядел смущенным. - И болтун же этот Хорек. Когда-нибудь он так широко разинет рот, что сам туда провалится.
Бен промолчал.
- А для меня вы ее не подпишете?
- Буду рад.
Бен взял ручку со стола и написал: "С лучшими пожеланиями констеблю Джиллеспи от Бена Мерса - 24.9.75".
- Это мне нравится, - объявил Перкинс, даже не взглянув на надпись. У меня еще не было ни одной подписанной книжки.
- Вы пришли вдохновить меня? - улыбнулся Бен.
- Вас не обманешь. - Перкинс стряхнул пепел с сигареты в корзинку для бумаг. - Я хотел задать вам пару вопросов, раз уж на то пошло. Дождался, пока не будет Нолли. Он парень хороший, но тоже болтать любит. Боже, какие только сплетни гуляют кругом!
- Что вы хотите знать?
- В основном - что вы делали в среду вечером.
- Когда исчез Ральфи Глик?
- Ну.
- Меня подозревают, констебль?
- Нет, сэр, я никого не подозреваю. Это, пожалуй, не мое дело. Мое дело караулить у Делла и следить в парке за детишками. Я только осматриваюсь кругом.
- Предположим, я вам не отвечу.
Перкинс пожал плечами:
- Твое дело, сынок.
- Я обедал со Сьюзен Нортон и ее семьей. Играл с ее отцом в бадминтон.
- И держу пари - проиграли. Нолли ему всегда проигрывает. Спит и видит, как бы выиграть хоть раз. Когда вы ушли?
Бен рассмеялся, но смех звучал не слишком весело.
- Вы режете до кости.
- Знаете, - отозвался Перкинс, - будь я нью-йоркским детективом, как в кино, я бы подумал, что вам есть что скрывать, так вы танцуете вокруг моих вопросов.
- Нечего мне скрывать, - сказал Бен. - Просто мне надоело, что я в городе чужой и на меня показывают пальцами. Теперь вот вы приходите искать скальп Ральфи Глика в моей уборной.
- Нет, я этого не думаю, - Перкинс взглянул на Бена поверх сигареты. - Я только стараюсь вас исключить. Если б я думал, что вы в чем-то виноваты, я бы вас уже засадил в кутузку.
- О'кей. Я ушел от Нортонов примерно в четверть восьмого. Прогулялся к Школьному Холму. Когда стемнело, я вернулся сюда, писал часа два и лег спать.
- Когда вы сюда вернулись?
- Думаю, в четверть девятого.
- Ну, это вас не очень-то обеляет. Видели кого-нибудь?
- Нет. Никого.
Перкинс шагнул к пишущей машинке:
- О чем вы пишете?
- Черт возьми, это не ваше дело, - голос Бена стал резким. - Я вам буду благодарен, если вы не станете совать туда нос. Если у вас нет ордера на обыск, разумеется.
- А не слишком вы обидчивы? Книгу, кажется, пишут, чтобы ее читали?
- Когда она пройдет три переделки, редактуру и публикацию, я сам позабочусь, чтобы вы получили четыре экземпляра. Подписанных. А покамест это попадает в категорию личных бумаг.
Перкинс улыбнулся и отошел от машинки.
- Ладно. Чертовски сомневаюсь, чтобы там оказалась письменная исповедь.
Бен улыбнулся в ответ:
- Марк Твен сказал, что роман - это признание во всем человека, который не совершил ничего.
Перкинс направился к двери.
- Я больше не буду капать на ваш ковер, мистер Мерс. Спасибо, что потратили время, и, к слову сказать, не думаю, что вы хоть раз видели мальчонку Гликов. Но это моя работа - расспрашивать.
