Лансинг попытался избавиться от подобных мыслей, но они отказывались уходить.
Они нашли место старого лагеря ушедшей вперед тройки. Холодный пепел их костра, обертку коробки крекеров, разбросанные кожурки сыра, пустые пакетики от кофе.
Держалась хорошая погода. Время от времени из-за западного горизонта накатывались волной облака, но довольно быстро небо прояснялось. Дождя не было. Лучи солнца оставались все такими же яркими и теплыми, как в первый день похода.
На третью ночь Лансинг вдруг проснулся. Он чувствовал, что какая-то сила прижимает его к земле, не давая подняться.
Это был Юргенс. Робот одной рукой сжимал плечо Лансинга, одновременно производя звук наподобие «Т-ссс!», словно умоляя Лансинга сохранять тишину.
– Случилось что-то?
– Сэр, мисс Мэри… с ней произошло что-то плохое. Какой-то приступ…
Лансинг повернул голову. Мэри сидела, выпрямившись в своем спальном мешке. Голова ее была запрокинута, она смотрела на небо.
Лансинг выбрался из мешка, поднялся.
– Я говорил, обращался к ней, – сказал Юргенс, – но она меня не слышит. Я несколько раз обращался, спрашивая, что случилось, чем помочь ей.
Лансинг решительно подошел к Мэри. Казалось, она обратилась в каменную фигуру – отвердевшее тело, сжатое в невидимых тисках.
Он нагнулся, заключил ее лицо в ладони, осторожно, чтобы не причинить ей шок.
– Мэри, – тихо позвал он. – Мэри, что с тобой?
Она не реагировала.
Он слегка хлопнул Мэри ладонью по щеке, потом по другой. Мышцы лица Мэри расслабились, она вздрогнула, подалась вперед, протянула руку, чтобы не упасть вперед, – к нему или к тому, кого видела сейчас и только что в своем трансе.
Он успокаивающе прижал вздрагивающую девушку к себе. Она никак не могла успокоиться, начала всхлипывать тихо, сдавленно.
– Я разведу огонь, – сказал Юргенс, – и сварю кофе. Ей необходимо тепло. Внутри и снаружи.
– Где я? – прошептала Мэри.
– Здесь, с нами. Ты в безопасности.
– Это ты, Эдвард?
– Да. И Юргенс здесь. Он готовит тебе кофе.
– Я проснулась, а они… стояли, наклонившись надо мной. Они так смотрели…
– Тише, – сказал он. – Тише, успокойся, расслабься. Не волнуйся. Ты расскажешь все потом. А пока отдыхай. Ты в полной безопасности.
– Да, хорошо, – согласилась Мэри.
Некоторое время после этого она молчала. Лансинг почувствовал, как постепенно тело ее расслабилось, напряжение покинуло Мэри.
Наконец, она выпрямилась и отодвинулась от него.
– Это было так страшно, – тихо сказала она, глядя на Лансинга. – Я еще никогда не испытывала такого страха.
– Но все уже позади. Что это было… страшный сон?
– Это был не сон. Они в самом деле были там, висели в небе, наклонившись оттуда. Дай мне выбраться из мешка, я хочу сесть поближе к костру. Юргенс сделает кофе, да?
– Он уже готов, – ответил Юргенс, – и даже налит в чашку. Если я не ошибаюсь, вы обычно кладете по две ложки сахара?
– Правильно, – подтвердила она. – Две ложки.
– Вы тоже выпьете чашечку? – спросил Юргенс Лансинга.
– Да, будь добр.
Они сели втроем у костра. Хворост, который подбросил в костер Юргенс, разгорался все сильнее, языки пламени становились все выше. Они молча пили кофе.
Потом Мэри сказала:
– Я не из тех женщин, что при малейшей опасности плюхаются в обморок. Вы это знаете.
Лансинг кивнул:
– Конечно. Ты тверже, чем железо.
– Так вот, я проснулась, – начала Мэри, – очень легко. Как будто сама проснулась после хорошего сна. И вот, я лежала на спине, поэтому проснувшись, я уже смотрела в небо.
Она отпила глоток кофе, помолчала, как будто стараясь взять себя в руки перед тем, как рассказать обо всем, что произошло далее.
Поставив чашку на землю, она повернулась к Лансингу.
– Их было трое. Да, кажется, их было трое. Но возможно, что и четверо. Только лица. Других частей тела не было. Только лица. Большие. Больше человеческих, хотя я уверена, что это были люди. Они выглядели, как люди. Три больших лица, полностью закрывавшие собой небо. Они смотрели на меня, вниз. И я подумала, что за глупость, какие-то лица! Я моргнула, ожидая, что сейчас лица исчезнут, что все это только мое воображение. Но они не исчезли. И моргнув, я только стала лучше видеть их.
– Не спеши, – успокоил ее Лансинг. – Спешить некуда.
– Да никто и не спешит, черт подери! Ты думаешь, что это была галлюцинация?
– Абсолютно ничего такого я не думаю. Если ты говоришь, что видела их, значит, ты их видела. Крепче железа, я тебе говорю.
Юргенс, подавшись вперед, снова наполнил их чашки.
– Спасибо, милый Юргенс, – сказала Мэри. – Ты приготовил отличный кофе.
Потом она продолжала:
– Ничего особенного в этих лицах не было. Довольно обычные, надо сказать, лица. Один был с бородой. Он же был и самым молодым. Двое остальных были уже пожилыми. В общем, как будто ничего такого. Потом я начала понимать. Они смотрели на меня. Внимательно. С интересом. Словно люди, наткнувшиеся на необыкновенное насекомое, или какое-то забавное страшилище, в общем, на какую-то новую форму жизни. Словно я не была существом, наделенным сознанием, а просто существом, предметом. Сначала мне показалось, что во взгляде есть какая-то искра симпатии. Потом я увидела, что это ошибка скорее, это была смесь жалости и презрения. И именно жалость жалила больнее всего. Я почти читала их мысли. Бог мой, думали они, вы только взгляните! Взгляните на это… А потом – потом…
Лансинг ничего не сказал – он чувствовал, что сейчас необходимо промолчать.
– А потом они отвернулись. Не ушли, а отвернулись, позабыв обо мне. Словно я была ниже предела их достоинства, ниже их уровня жалости и даже презрения. Я была недостойна всего этого. Словно я была пустым местом. Их безразличие обрекало меня на вечное клеймо пустого места. Может, это и слишком сильно сказано. Я была недостойна даже их проклятия. Я была нижайшей, низменной формой, на которую они более не собирались обращать внимания.
Лансинг перевел дыхание.
– Ради Бога, – сказал он, – и не мудрено, что…
– Верно. Немудрено. Это меня поразило. Возможно, Эдвард, моя реакция…
– Не будем сейчас о реакции. Моя собственная была бы не лучше, если не хуже.
– Но как, по-твоему, кто это был? Кто или что?
– Не знаю. Как я могу знать? И даже предположений я пока строить не могу.
– Но это была не галлюцинация.
– У тебя не бывает галлюцинаций, – успокоил он Мэри. – Ты – инженер с твердокаменным сознанием. У тебя не может быть болезненных фантазий. Ты реалист. Дважды два – четыре, и никогда – три или пять.
– Благодарю вас, – поклонилась Мэри, – за комплимент.
– Позднее, – сказал Лансинг, – у нас будет время подумать, кем или чем могли быть эти существа. Но не сейчас. Ты еще не пришла в себя как следует. Отложим все это на потом.
