Женя больше не говорил о самолетах. Он изо всех сил старался переносить лишения так же стойко, как это делали его товарищи. Сходов молча наблюдал за ним. Он видел, как юноша самоотверженно днем и ночью в положенный срок в любой мороз шел на метеоплощадку и, возвращаясь оттуда, безропотно мерз в холодной рубке.
И вот теперь Женя лежал перед Сходовым в промерзшей комнате и надрывно кашлял. Тепло могло спасти ему жизнь, а тепла не было! Сходов думал о том, как помочь товарищу.
Анисимов посмотрел на Сходова, на Женю, потоптался на месте, потом, как был в полушубке, вышел из дому.
Дверь из сеней едва открылась – на нее навалился ветер:
«Экая силища», – подумал Анисимов.
Колючий снег ударил в лицо. Пришлось встать к ветру спиной. И почему-то вспомнилось, как дует ветер от пропеллера, когда запускают мотор самолета.
Сколько миллионов, миллиардов пропеллеров должны были бы работать, чтобы создать этот несущийся с дикой силой поток воздуха? Или сколько пропеллеров закрутилось бы, если поставить их на пути ветра?
– Эге… – сказал сам себе Анисимов и пошел в машинное отделение.
Он долго смотрел на бочку с бензином, к чему-то примеряясь, прищуря глаз.
– Помрет ведь Женька-то… – сказал он и снова пошел в дом.
– Эх, ветрище на улице… – неопределенно начал он, вернувшись в радиорубку.
– Восемь баллов, – кратко ответил Сходов.
– Да… то пять, то восемь. Меньше не бывает. – Анисимов сел на табуретку. – Силища какая… А что, Василь Васильевич, если хоть крошечную часть этой силы в тепло превратить? – и, рассмеявшись, механик пнул носком валенка батарею отопления.
– Оставьте праздные разговоры. Ветряные двигатели делают на хорошо оборудованных заводах, – сказал Сходов и поправил на больном кухлянку.
Анисимов заерзал на табурете.
– Во время войны мне довелось на парашюте с подбитого самолета спрыгнуть. Я тогда ногу сломал, меня партизаны подобрали. Я у них потом сапером был.
– Ну и что же?
– Научили меня насчет… подручного материала. Я и думаю, из бензиновой бочки можно сделать ветряк.
Сходов раздраженно встал, подошел к столу и достал свою метеорологическую ведомость.
– Понимаете, Василь Васильевич, – не унимался Анисимов, – мы возьмем железную бочку и разрежем ее вдоль. Потом из двух полубочек сделаем этакую карусель, прикрепим их краями к вертикальной оси. Вот так. – Анисимов подошел к окну и нарисовал на замерзшем стекле латинскую букву «S». – Ветер дует сбоку. Одна полубочка повернута к нему вогнутостью, а другая горбом. Понимаете?
– Понимаю.
– В вогнутой – ветер встречает сопротивление, давит на нее и поворачивает всю карусель. Тем временем другая полубочка подставит ветру свою вогнутость. И пошла писать губерния! Завертится вертушка, откуда бы ветер ни дул.
– Это фантазия, – сказал Сходов. – Нельзя портить бочки, они у нас с бензином. Нам все равно нечем превратить энергию вращения в тепло. Для этого нужны электрические машины и печки. Нашу динамо-машинку для такой нагрузки я не дам. Она для зарядки аккумуляторов.
Сказав это, Сходов принялся переписывать в ведомость цифры из тетради. Озябшие пальцы плохо слушались.
Анисимов, кряхтя, забирался в спальный мешок. Сходов не ложился. За окном стонала буря. Ветер словно издевался над старым полярником, кричал ему, что вот угнал он уголь, теперь отнимет одного из товарищей.
Сходов мучительно думал: как же не уберег он Юровского? В чем он неправ? Разве не должен он был приучать молодежь к суровой жизни, разве не должен был взять тяжесть положения на себя и товарищей, а не перекладывать ее на плечи летчиков? Лететь сюда в позднее время было очень опасно, а теперь, при полном отсутствии видимости, почти невозможно.
Женя умирает в холоде, а он, Сходов, ничего не может сделать для него. Вот Анисимов, тот что-то предлагает, думает, изобретает. Славный он парень, веселый, с русской смекалкой…
Русская смекалка! Русские всегда удивляли иностранцев простотой технических решений. Кулибин арочный мост строил без всяких подпорок. Гигантский колокол, превращенный в огромное колесо, был доставлен за сотни километров.
Простой русский мужичок поразил заморских инженеров, поставив колоссальную колонну перед Зимним дворцом. Он построил спиральный помост и закатил по нему верхушку «александрийского столпа».
Вот и теперь Анисимов предлагает… простое решение. Подумать над этим надо. Ведь существуют же роторные ветряные двигатели!
С койки донесся сухой, рвущийся из груди кашель.
Жизнь Жени зависит от тепла… Но как перевести силу вращения в тепло? Электрическую машину использовать нельзя. Нельзя рисковать оборудованием, оно ведь обеспечивает работу рации!
Неожиданно подошел механик и сел на койку начальника.
– Почему не спите? Потом будете клевать носом на вахте, – сказал Сходов.
– Василь Васильевич, понимаете… все думаю, как без электрических машин обойтись.
Сходов сел, потянулся к столу и зажег коптилку.
Осветились белые мохнатые стены комнаты.
– Что же можно сделать? – спросил Сходов не то механика, не то самого себя.
Анисимов заговорил горячо, убежденно.
– Василь Васильевич! Вот поезд… когда его тормозят… Вся его энергия переходит в тепло. Тормозные колодки трутся о колеса и греются!
– Ну и что же? – недоверчиво спросил Сходов.
– Вот подождите!
Анисимов взял электрический фонарик и побежал в сарай. Долго откапывал заваленную снегом дверь, наконец открыл ее и принялся рыться в старых частях машин.
Вернулся он радостный.
– Там есть чугунный шкив, – объявил он Сходову, – а тормозные колодки сделаем из камня и будем их прижимать вот этими винтами. – Он показал найденные детали.
Женя метался по койке и дрожал от озноба.
– Подожди, Женька… будет тепло! – обернулся к нему Анисимов. – Мы вот как сделаем, Василь Васильевич. Через крышу пропустим вертикальную стальную трубу. Она будет вроде оси. Вверху закрепим ее в подшипник, а для подшипника деревянную треногу сделаем. К трубе приклепаем две полубочки – вот и готова карусель. А внизу наденем на ось чугунный шкив и будем его тормозить.
– Как же мы используем тепло трения? Шкив перегреется.
– А мы его спустим в воду, прямо в бак центрального отопления. Все тепло трения перейдет в воду, как в обычном калорифере. Вода в баке нагреется, и мы, Василь Васильевич, пустим центральное отопление!
– Уж очень это необычно. Плохо я в это верю, но помогать вам буду, – сказал Сходов.
И началась лихорадочная работа. Сходов и Анисимов вовсе перестали спать. От успеха задуманного зависела жизнь Жени. Но нельзя было работать только над «ветряным отоплением». Нужно было по-прежнему наблюдать за погодой, передавать сводки, принимать радиограммы, готовить обед и ухаживать за больным.
