– Он уже рассчитал и переделал! – возмутился Дмитрий. – Я, наверное, должен быть очень рад тому, что искусственный разум, которому нет еще и месяца, лично написал прогу для бездушной железяки, которая…
В его голове замелькала шатающаяся фигура в мятой полосатой пижаме. Свисающая ниточка слюны никак не могла окончательно сорваться с вытянутой губы, отсутствующий взгляд фокусировался на одной точке, затерявшейся где-то в бесконечности.
– Боже мой, только не это! – застонал Дмитрий, хлопая себя по лбу, словно хотел выбить неприятные видения из головы.
Страшные мысли без остатка заполнили его сознание, пугающие, такие, что лучше забыть. Оставить в прошлом. Но возможно ли убедить весь мир оставить его в покое, есть ли у него выбор? Дмитрий завопил, раздраженно срывая наушник:
– Не хочу даже слышать подобную чушь!
Уперся взглядом в бетонную стену. Посидел несколько минут в тишине. Послушав шуршащую за трубами хвостатость, вскочил и заходил из угла в угол. Тишина угнетала его, не выдержав долгого молчания, он вернул гарнитуру на место.
– Крови не будет. Микроскопический прокол черепной коробки плюс направленное облучение определенных участков мозга. Ничего страшного!
Дмитрию вдруг показалось, что Тромб пытается успокоить его. И делает это виртуальный боец слишком уж неуклюже, почти по-человечески. Или это от страха кажется? Откуда уверенность в голосе, словно на его счету десятки операций? И вообще, что может смыслить в медицине бывший бот компьютерной программы?
– Не хочу быть овощем, – произнес он, оправдываясь. – Без операции нельзя никак обойтись?
– Разве человек способен стать овощем? – поинтересовался безразличный голос.
«Показалось, – решил Потемкин. – Никаких эмоций».
– Любое вмешательство в работу мозга человека может превратить его в безвольную куклу, напоминающую растение.
Тромб, выслушав объяснения Дмитрия, некоторое время молчал.
– Как только операция закончится, мы сможем уничтожить любую информацию о твоем пребывании в институте. К тому же я уже утвердил твою фамилию в плане приемов на завтрашний день. Твоя фотография уже в компьютере охраны, а пропуск изготовят утром. Получишь его на входе, – продолжил боец. – У них профилактическое окно на один час. Техник с утра получит задание произвести необходимые изменения в аппаратуре. Об этом я тоже позаботился. У тебя полчаса. Другой возможности не будет. – На секунду голос Тромба умолк. – Решать тебе, но учти, что у нас почти не осталось времени. Через несколько дней они определят твое местоположение, и тогда ты разделишь судьбу Вячеслава. Если и ты не дашь им кода доступа к моей системе, а ты не дашь, любая из служб решит, что ты слишком неудобный свидетель. И к тому же бесполезный. Что будет дальше – представляешь. Может, растение – не самый худший вариант? – голос безжалостного виртуального убийцы зазвенел металлом. – Не забывай, что Коваль недолго будет в одиночестве. Как только руководство обратит внимание на его доклады, тебя начнет преследовать целая организация, и ты не сможешь отсидеться в подвале. Они все равно найдут тебя.
– Если они такие крутые, то почему у них под носом бомбы взрывают? – Перепуганный Потемкин замолчал, вспомнив, что сам думал о том же, когда затеял этот разговор.
– Помимо поисков тебя, не санкционированных начальством, полковник Коваль пытается добраться до меня по официальным каналам, – продолжил Тромб. – Думаю, что он уже получил разрешение на доступ в лабораторию. Если нет, то получит в ближайшее время. А пока он ждет твоего появления. Существует только один путь противостояния врагу – обманные маневры, – в голосе бойца вновь зазвучали стальные ноты. – Мы заставим их поверить в то, что они победили, и отдадим им «Синарион». В тот момент, когда они попадут в «Медвежью берлогу», меня там уже не будет.
Дмитрий понял, что Тромб ждет от него единственно возможного вопроса. Он выдержал паузу и спросил:
– Где же ты будешь, умник?
– Если операция состоится, то завтра ты станешь не простым человеком. Ты станешь первым живым существом, обладающим беспроводным нейро-мозговым интерфейсом, – провозгласил Тромб. – Затем тебе нужно будет попасть в лабораторию, где нахожусь я. Это не сложно – тебя там давно ждут. Найдешь профессора Медведева и скажешь, что можешь общаться со мной. Учитывая, что в настоящий момент ни у кого другого такой возможности нет, профессор будет рад встретиться с тобой. Когда ты будешь рядом, я смогу перебросить себя на твой естественный носитель. Все просто.
Слушая электронного стратега, Дмитрий с ужасом понял, что, несмотря на ужасные картинки, созданные его воображением, он уже согласился. «Вот так всегда!» – подумал он и, проклиная свою сговорчивость, простонал:
– Интересно, я когда-нибудь научусь говорить «нет»?
– Разве так сложно из всех вариантов выбрать один, оптимальный? – поинтересовался Тромб.
– Все было бы значительно проще, если бы естественным носителем, как ты его назвал, не был мой мозг, – вздохнул Потемкин и решительно вскинул голову. – Завтра, говоришь? Ну что ж, завтра так завтра. А сейчас – спать!
Проснулся Дмитрий от громкого звонка. Сработал будильник. Быстро вскочив на ноги, он выключил телефон и, подойдя к подвальному окошку, выглянул наружу.
Только-только начинало светать. Холодный воздух лениво полз по улице. Стекая в подвальное окно и касаясь разгоряченного, пробуждающегося ото сна тела, падал к полу и оседал где-то в темноте, под лежаком, там, где метались дремавшие секунду назад крысы. Разбуженные шумом, они спешили побыстрее исчезнуть.
Дмитрий потянулся, тоскливо поглядывая на деревянный настил. Вот ведь парадокс: отвратительный жесткий лежак казался ему сейчас мягкой периной.
Небольшая разминка: в создавшихся обстоятельствах мышцы лучше держать в тонусе. Кто его знает, что нынче случится?
Позавтракать не удалось: четвероногие соседи оказались более проворными и позавтракали раньше него. Всеядные твари пробрались по трубе отопления к пакету и сожрали не только последние бутерброды, но и пахнущий едой полиэтиленовый мешок.
Стараясь оставаться незамеченным, он осторожно выбрался из подвального окна. Вздохнув полной грудью, так, что закружилась голова, огляделся и, не заметив ничего подозрительного, двинулся к ближайшей станции метро.
Улица встретила его свежестью морозного утра. Деревья, покрытые инеем, и чистый воздух составляли хороший контраст подвальному зловонию и пыльной серости. Спешащие мимо люди, не замечая очарования окружающего мира, двигались словно зомби, выполняющие заложенную в них программу, размеренно перемещая конечности – и, кажется, даже не осознавая своей индивидуальности.
