Хейзел. В другом месте. Дома слишком обыкновенно. Где-нибудь на яхте, или на террасе в Монте-Карло, или на острове в Тихом океане. Чудесно!
Кэрол. Слишком много захотела зараз. Жадина!
Хейзел (холодно). Да, я жадная.
Кэрол. Это уж точно. (Остальным.) Вчера утром она принимала ванну, читала «Зеленый плащ» и ела шоколад с орехами!
Кей (которая сидела задумавшись). Нет, влюбиться здесь, дома, — совсем не обыкновенно. Я думаю, это было бы самое лучшее. Представь себе, что ты вдруг несчастлива. А быть влюбленной и несчастной где-то за сотни миль, в чужом доме, — вот это ужасно! (Внезапно умолкает, вздрагивает.)
Кэрол. Кей, что с тобой?
Кей. Ничего.
Кэрол. Меня просто дрожь пробирает.
Кей резко отворачивается от них и идет к окну. Хейзел смотрит на нее (остальные двое — тоже), затем, подняв брови, бросает взгляд на Кэрол, которая строго покачивает головой. Входит миссис Конвей и с удовольствием глядит на чайный стол.
Миссис Конвей (весело). Ну, а теперь давайте пить чай, и нам будет хорошо всем вместе! Где Робин?
Кэрол. Флиртует с Джоан в столовой.
Миссис Конвей. О, разве Джоан еще не ушла? Я в самом деле думаю, что она могла бы оставить нас одних. В конце концов это ведь первый раз, что мы собрались все вместе здесь, в доме — за сколько времени? — по крайней мере за три года. Я разливаю. Иди, Кей! Что с тобой?
Кэрол (многозначительным шепотом, серьезно). Шш! На нее нашло.
Кей оборачивается. Вид у нее довольно измученный. Мать смотрит на нее с заботливой улыбкой. Кей удается улыбнуться в ответ.
Миссис Конвей. Вот это лучше, дорогая. Ты у меня чудная, дитя мое, правда?
Кей. Нисколько, мама. Где Мэдж?
Алан. Она пошла наверх.
Миссис Конвей. Поди, милый, к ней и скажи, что мы все здесь, собираемся пить чай, и попроси ее хорошенько, дорогой, — особенно от меня спуститься к нам.
Хейзел (скорее про себя). Держу пари, что она не придет.
Алан уходит.
Миссис Конвей (начинает разливать чай). Совсем как в прежние времена. Правда ведь? Кажется, что мы так долго дожидались этого. Мне надо бы снова погадать сегодня.
Хейзел (с жаром). О да, мама, пожалуйста!
Кей (довольно резко). Нет!
Миссис Конвей. Кей! В самом деле! Ты, может быть, чересчур взволнованна сегодня!
Кей. Нет, не думаю. Прости, мама, мне как-то очень неприятно показалось, что ты сегодня будешь возиться с картами. Я никогда особенно этого не любила.
Кэрол (торжественно). Я верю, что исполняется только плохое.
Миссис Конвей. Нисколько! Вы помните, как я предсказала Мэдж гертонский диплом? Я ведь говорила, что она его получит, правда? И я всегда уверяла, что Робин и Алан вернутся домой. Я ясно видела это по картам.
Входят Джоан и Робин.
Джоан. Я… я думаю, мне пора идти, миссис Конвей. (Порывисто, Кей.) Большое тебе спасибо, Кей! Это был самый замечательный день в моей жизни. (Внезапно целует ее с большим чувством, затем торжественно смотрит на миссис Конвей, которая обдумывает создавшееся положение.) Я действительно чудесно провела время, миссис Конвей. (Стоит совсем рядом с ней.)
Миссис Конвей испытующе смотрит на нее. Джоан храбро, хотя и с некоторым смятением, выдерживает ее взгляд.
Робин. Ну, мама?
Миссис Конвей смотрит на него, затем — на Джоан и неожиданно улыбается. Джоан улыбается ей в ответ.
Миссис Конвей. Так вы это серьезно, дети?
Робин (пылко). Да ну, конечно же!
Миссис Конвей. Джоан?
Джоан (очень торжественно, волнуясь). Да.
Мисс Конвей (с видом побежденной). Я думаю, ты выпьешь с нами чашку чая, не правда ли?
Джоан (порывисто обнимает и целует миссис Конвей). Я очень счастлива!
Кэрол (громко, весело). Чай! Чай! Чай!
Передают друг другу чашки и т. п. Входит Алан.
Алан. Мэдж говорит, что слишком устала, мама. (Усаживается рядом с Кей.)
Миссис Конвей. Ну, я думаю, мы мило проведем время и без Мэдж. Кей могла бы прочесть нам что-нибудь из нового романа, который пишет…
Одобрительные восклицания со стороны Джоан и Робина, недовольна лишь Хейзел.
Кей (в ужасе). Нет, нет, не могу, мама!
Миссис Конвей. Не понимаю — почему? Когда касается меня, то ты считаешь, что я должна петь для вас всегда, когда вам хочется.
Кей. Это другое дело.
Миссис Конвей (обращаясь главным образом к Робину и Джоан). Кей всегда окружает такой торжественностью и таинственностью свое писание… как будто она стыдится его.
Кей (храбро). Я и стыжусь… в известном смысле… Я знаю, что оно еще недостаточно хорошо пока. По большей части оно глупо, глупо, глупо!
Кэрол (с негодованием). Это неправда, Кей!
Кей. Нет, правда, мой ангел! Но оно не всегда будет таким. Оно должно стать лучше, если я только буду продолжать. И тогда вы увидите…
Джоан. Так ты этим и хочешь заняться, Кей, — только писать романы и всякие такие вещи?
Кей. Да. Но просто писать — это еще ничего не значит. Суть в том, чтобы писать хорошо — уметь чувствовать и быть искренней. Почти никто не обладает тем и другим одновременно, в особенности женщины-писательницы. Но я попытаюсь и стану такой. И что бы ни случилось, я никогда, никогда не буду писать иначе, как только то, что я хочу писать, что я чувствую как подлинно свое, глубокое. Я не буду писать только затем, чтобы угодить глупым людям, или ради денег. Я буду… (Внезапно умолкает.)
Остальные выжидающе смотрят.
Алан (подбадривая ее). Продолжай, Кей!
Кей (смущенно, растерянно). Нет… Алан… я кончила… Или если я собиралась еще что-то сказать, то забыла — что… Ничего особенного…
Миссис Конвей (не слишком озабоченно). Ты уверена, что не переутомилась, Кей?
Кей (торопливо). Нет, мама. Правда!
Миссис Конвей. Я вот думаю, что будет с тобой, Хейзел, когда Кей станет знаменитой писательницей? Может быть, один из твоих майоров или капитанов явится за тобой.
Хейзел (спокойно). И совершенно напрасно! Искренне я предпочла бы, чтобы никто из них не являлся.
Робин (поддразнивая). Она думает, что может сделать гораздо лучшую партию.
Хейзел (спокойно). Я знаю, что могу. Я выйду замуж за высокого, довольно красивого мужчину, лет на пять или на шесть старше меня, у которого будет много денег, он будет любить путешествовать. И мы с ним объездим весь мир, но у нас будет свой дом в Лондоне.
Миссис Конвей. А как же бедный Ньюлингхем?
Хейзел. Мама, я ни за что не соглашусь провести всю жизнь здесь. Я лучше умру. Но ты будешь приезжать и гостить у нас в Лондоне, и мы будем давать вечера, чтобы люди могли приходить и любоваться на мою сестру Кей Конвей, знаменитую писательницу.
Робин (дурачась). А насчет вашего братца Робина, знаменитого — ну, знаменитого такого или сякого, — тоже будьте уверены.
