«Неужели сломал? — пронеслось в мозгу. — Как же я смогу тогда предупредить?..»
Нога соскользнула с ветки, и Вадим сорвался вниз. Хорошо, что невысоко. Впрочем, он теперь мало считался с высотой. Ему и столетние деревья казались низенькими, почти карликовыми.
Дим привстал и, вытерев рукавом липкую кровь с бровей, огляделся по сторонам.
Горный склон. Трава, словно покрытая инеем. Совсем черные, остроконечные тени от деревьев, падающие на ярко освещенную поляну. Всё это чем-то напоминало лунный пейзаж.
Багрецов попытался встать, но тут же вскрикнул от боли. Наступить на ногу невозможно. Подождать утра? Нет, нет… Будет поздно.
Выломав себе какую-то кривую палку, Дим попытался, опираясь на нее, пройти несколько шагов. Нога нестерпимо болела, она распухла и словно налилась свинцом.
Всё же, пересиливая боль, Вадим шел, вернее ковылял, по освещенной поляне, поминутно отдыхая и набираясь сил.
Вот уже совсем близко черная тень леса. Вадиму очень не хотелось расставаться с приветливой поляной, где всё видно, где всё ясно. Что-то он встретит в лесу? Найдет ли дорогу? Сможет ли он выбраться из чащи?..
Вадим знал, что надо идти только вниз, в долину. Там он обязательно встретит людей. Но как бы не сбиться с пути? Склон может быть неровный, кое-где придется снова подниматься. Как он тогда определит нужное направление?
Багрецов услышал позади себя шорох, оглянулся и оторопел.
За ним осторожно крался какой-то зверь. Его тень была огромной, — может быть, поэтому и сам зверь показался Диму тоже очень большим. Холод закрался в сердце.
«Может быть, это пантера?..» — неожиданно мелькнула мысль. Дим не так давно прочитал, что в Армении они иногда встречаются. А где он сейчас находится? Вполне возможно, что и в Армении…
В эту минуту Вадим неожиданно для самого себя пожалел, что он сейчас не на тросе. Там было, пожалуй, безопаснее.
Длинная тень зверя не шелохнется. Чего он выжидает?
Позабыв о больной ноге, Вадим бросился на зверя, высоко подняв над головой суковатую палку. По-собачьи поджав хвост, шакал с жалобным визгом метнулся в кусты.
Дим опустил палку и, опираясь на нее, быстро заковылял к деревьям.
Новое испытание встает перед ним. Как тяжело найти в себе мужество, чтобы заставить замолчать боль, боль в ноге, во всем теле. Не чувствовать или, вернее, заставить себя не чувствовать, как теплые струйки крови текут из рассеченного лба, как постепенно становится мокрой рубашка, прилипая к ране у ребра.
Нет, он так не дойдет. А нужно скорее, скорее, чтобы предупредить людей на полигоне: «Довольно! Кончайте испытания. Там, наверху, — человек!»
Багрецов сел на траву, сбросил пиджак, разорвал рубашку и непослушными пальцами стал перевязывать рану на боку. Повязка съезжала, свертывалась жгутом. Слезы выступали из глаз от боли… Ну вот, как-нибудь.
Он перевязал лоб и, вытерев остатками рубашки слезы и кровь на лице, поднялся и, отдыхая у каждого дерева, продолжал свой путь.
Сквозь черную узорчатую листву пробивался лунный свет. Его косые лучи, похожие на светящиеся стеклянные трубки, упирались в землю и словно преграждали дорогу.
Полузакрыв глаза, Дим, как лунатик, спускался вниз по склону. Он спотыкался, падал и, поднявшись, смотрел на спокойное небо, снова пытаясь отыскать улетевшие звезды. «Где сейчас Тим?»
Колючий кустарник до крови исцарапал ему ноги. Добравшись до дерева, он повисал на нем всем телом, чтобы только не опуститься на землю. Этого Дим больше всего боялся. Тогда уже не подняться.
Наступало утро. В просветах деревьев кусочки неба казались бледно-лиловыми чернильными кляксами. Скрылась луна, и лес потерял всю свою таинственность.
Черные узловатые стволы бука и ореха вставали сплошной стеной. Багрецов уже не чувствовал под ногами пологого склона. Направление потеряно. Так Дим никогда не сможет спуститься в долину.
От потери крови и от голода кружилась голова. Дим споткнулся и свалился на землю. Пытаясь подняться, он скользнул по короткой траве руками, но зацепиться было не за что.
Что-то мягкое и влажное попало между пальцами. Дим поднес руку к лицу и сразу почувствовал характерный запах кизиловой раздавленной ягоды. Видимо, она сохранилась здесь еще с прошлой осени. Поискав немного, он нашел еще несколько ягод, которые с жадностью съел. Кровь на губах смешалась с кисловатой мякотью кизила.
Небо заметно светлело. Оно уже стало слегка розоватым, словно тоже окрасилось кизиловым соком.
Опять идти… Дим поднялся и, наклонившись всем телом, рванулся сквозь кустарник. Он ничего не видел. Он чувствовал, как острые колючки впиваются в его тело, как тянутся за ним, словно зубастые змеи, цепкие плети ежевики. Они останавливают его, обвивают ноги, тянут назад…
Вадим перочинным ножом разрезает запутавшиеся плети и снова идет.
Вся его одежда разорвана в клочья, в ней застряли сотни колючек. Длинные иглы терновника, как гвоздями, раздирают тело.
Неужели не хватит сил?.. Только бы не упасть!.. Не упасть!..
— Тим, а Тим, — шептал он искусанными до боли губами, словно стараясь найти в себе мужество дойти до конца ради его спасения. Он чувствовал, что Тимофею сейчас еще тяжелее. Где он? Какую тысячу метров проходит сквозь облака освободившийся от груза воздушный корабль?
Вадиму уже кажется, что он слышит откуда-то сверху, из далеких межзвездных пространств голос друга: «Дим, а Дим!.. Здесь холод и черное небо… не вижу земли…»
Дим снова рванулся вперед, но вдруг оступился и покатился вниз по крутому склону.
«Там холод и черное небо»
Летающий диск уже поднялся на высоту в шестнадцать тысяч метров.
В полу кабины осветился застекленный люк. Утро вползало сквозь него вкрадчиво и незаметно. Заблестел иней на стенках и приборах. Кабели, подходящие к радиостанции, стали белыми, похожими на обындевелые ветки.
Тим отогревал дыханием замерзшие пальцы. Он уже не мог ничего записать.
«Может быть, довольно. Пора закончить испытания», — мелькнула спасительная мысль. Стоит только отключить все приборы, тогда обязательно лабораторию спустят вниз. Надо скорее, скорее, пока еще не погасло сознание.
Нет, лаборатория, наверное, еще не достигла предельной высоты. Испытания должны продолжаться!..
Бабкин вскочил на ноги. Стараясь делать как можно больше движений, он бил себя до боли по груди, по ногам. Все, что угодно, только бы не поддаться холоду.
«Пора!.. Пора закончить этот страшный полет», — сверлило в мозгу.
Рука уже протягивалась к приборам. Вот здесь надо отсоединить питающие провода. Всё сразу выключится. Приемное устройство (оно работает от других аккумуляторов) получит приказание с земли, щелкнет реле, управляющее объемом стратостата. Диск сделается плоским и, как парашют, начнет спускаться вниз. Постепенно станет теплеть, потечет по стенкам весенняя капель, растает иней… И вот уже наступающая земная весна горячим ветром ворвется в люк…
