Теперь уже оцепенел Игорек. «Надо же! – подумалось ему невольно. – А меня в котельной тронутым считали…»
– А храм-то зачем было строить? – туповато спросил он наконец. – Платон – и вдруг православие?.. Или это так, в рамках предвыборной кампании?
Сергей Самсонович поморщился.
– Знаешь, за что я не люблю христианство? – признался он. – За идею равенства перед Богом. – Расстроился, даже закряхтел. – Ну это же неправильно, Игорек! Люди по природе своей не равны!
– Все помрем, – со вздохом напомнил тот.
– Вот разве что только в этом…
Игорек озадаченно поскреб редеющую макушку.
– Но сейчас-то вроде никакого равенства…
– Не то! Опять не то! Быдло вверх лезет! А наверху должны быть лучшие! Умные! Честные!.. Такие, как я! Может быть, такие, как ты! Ну не тот в России народ… – Замолчал, вскинул с надеждой смуглое лицо сицилийских очертаний. – Слушай… Ну а эти твои островитяне… Они – что?.. Ты ж с ними уже дело имел!
Растворяя сумрак вечерних улиц, сияли оплетенные голыми, словно бы восковыми ветвями белые фонари. В огромном доме два этажа, принадлежащие компании «Атлантида», погасили окна час назад. В коридорах пусто и гулко. Освещены лишь приемная да кабинет президента.
– Ну что, Владик? – уставив на нервного юношу темные внимательные глаза, молвил Сергей Самсонович. – Влип ты с этим бомжом, сам понимаешь, основательно. Мокрое дело – не шутка.
Влад усмехнулся – криво и безнадежно. Терять ему было нечего.
– Что, ментов на остров вызовете? – осведомился он.
Президент «Атлантиды» поцокал языком, покачал головой.
– Борз, пацан, борз… Надо же – ментов!.. Да нет… Ни в суд, ни в милицию я обращаться не стану.
Влад поглядел ему в глаза и понял: не шутит. Где-нибудь там и притопят, возле рифов. Однако проклятый язык упорно не желал уняться.
– А если сам в милицию побегу?
– Не добежишь, – успокоил Сергей Самсонович. – А добежишь – тебе же хуже будет… Значит, слушай меня, – неспешно продолжал он. – Игорек твой – ясен хрен! – мужик умный, но фантазер… Он сам тех бабок не стоит, которые я намерен вложить в эту вашу дыру. А ты – тем более. Ну так как? Жить хочешь?
– Нет, – вполне искренне ответил Влад.
– А придется, – с сочувствием да него глядя, молвил президент «Атлантиды». – Короче, либо ты работаешь на меня, либо лечишь нервы. И не в той дурке, куда мамашу свою упек, а покруче! Выйдешь этак через полгода, тихий, поздоровевший. Нейролептики, друг ты мой, любую дурь из башки выбьют. Никаких тебе глюков, никаких островов с пальмами… Ну, не молчи, не молчи!.. Работаешь или как?
– Да… – еле слышно ответил Влад. – Работаю…
Сергей Самсонович удовлетворенно склонил выпуклый смуглый лоб. Достал из стола роскошную папку, раскрыл.
– Тогда начнем. Ты его давно знаешь?
– Игорька? Месяца три.
– Как познакомились?
– Случайно. У магазина разговорились. Рядом с балкой магазин… Пригласил к себе, мы с Андрюхой бутылку взяли…
– У него что, даже на водку не было?
– Сказал, зарплату задерживают.
Смуглое лицо Сергея Самсоновича набрякло черной кровью.
– Интересное дело, – процедил он. – Истопник, почти бомж, по всем раскладкам – лох. Откуда ж такая крутизна? Сколько уже на нем трупов?
– Два, – сказал Влад. – Вождя застрелил и этого еще… жреца… То есть не жреца… ученика…
Разгневанно сопя, Сергей Самсонович перебирал содержимое папки. Надо думать, жизненный путь Игорька был там прослежен весьма подробно.
– Служил, но не воевал, – с отвращением прочел вслух президент «Атлантиды» и вновь тяжело уставился на Влада. – Сам как считаешь? Только честно! Кто он, этот твой Игорек?
– Н-не знаю… – Влад был искренне растерян. Сергей Самсонович насупился, еще раз поворошил бумаги.
– Сидел читал книжки, – в недоумении вымолвил он. – Был никто, и звать его никем. А попал на остров – откуда что взялось!
Замолчал, очевидно, пораженный внезапной, все объясняющей догадкой. Затем смуглое лицо его разгладилось, успокоилось. Не иначе вспомнил собственную биографию.
– Ладно! – решительно сказал он, закрывая папку. – Там внизу Костик с машиной. Подбросит до балки. За Игорьком будешь следовать неотлучно, понял? Он – бугор, ты – его заместитель. И все сообщаешь мне – до последнего словечка.
Тропическая листва, промытая ночным ливнем, сверкала поутру, как новенькая. Как в первый день творения.
– Да перестань ты дергаться, Андрюш! – пришамкивая, втолковывал Игорек. – Все складывается гораздо лучше, чем я ожидал.
– Ага! – расстроенно отозвался тот. – Складывается оно там… Вычитается! Раньше-то все это наше было! А теперь?
Влад понуро молчал. Все трое стояли на отмели в дальнем конце островка. Шагах в пятидесяти от беседующих, не решаясь приблизиться вплотную, выжидающе переминались три смуглых татуированных стража с копьями.
– Да оно и не могло остаться нашим! О чем я вам с самого начала талдычил? Нам даже, если хочешь, повезло, что Влад раскололся именно Сергею Самсоновичу. И вообще запомни: лучше договариваться с главарем, чем со всем стадом.
– О чем?
– Ну, скажем, о финансировании нашего проекта.
– Че-го?!
Игорек усмехнулся, обнажив, словно напоказ, развороченные десны. Зубов у него во рту заметно поубавилось. Все лишние корешки были удалены еще вчера вечером.
– Ребята, он тоже сумасшедший, – успокоил Игорек. – Планы у него покруче наполеоновских, и, что самое забавное, наша с вами затея вполне в них вписывается. При определенных условиях, естественно…
– Это при каких же?
– При наличии европейской угрозы.
– Да ты сам-то в нее веришь?
– А куда ж я денусь? – спокойно отозвался Игорек. – Конечно, верю! Как сказал Маяковский: «Лучше умереть под красным знаменем, чем под забором!» Идея сейчас – это тоже, знаешь, что-то вроде крыши. Есть у тебя идея – и вот уже мерещится за тобой какая-то сила, а то и организация… А с самостоятельностью… Тут ты, Андрюша, прав. С этим теперь придется завязывать. Отныне мы народ подотчетный… Кстати, мне стоило больших трудов отстоять вас двоих. Особенно тебя, Влад. Сергею Самсоновичу ты очень не понравился.
Влад судорожно вздохнул и не ответил. Мерный рокот прибоя, доносящийся из-за острова, напоминал шум неторопливо проходящего товарняка.
– А если бы не отстоял? – угрюмо спросил Андрей.
– Что ж я, сам себе враг, что ли? – удивился Игорек. – Я бы ведь тогда один остался… А так – какая-никакая, а команда.
– Ну а вдруг?
Игорек подумал, помрачнел.
