- Тебе нужно? - спрашиваю Томаса.
- Нет.
Я отдала один сухарь Игорю, а второй начала грызть сама. Сухарь, как и спиртное, тоже чем-то припахивал - то ли мышами, то ли плесенью. Я жевала его и гадала, что с нами будет дальше. Как идти? Игоря я знала в основном по работе, но понимала его неплохо, потому что он был вроде меня - больше трус, чем храбрец, и больше рефлексирующий невротик, чем человек действия. Но именно поэтому я и не знала, как он себя поведет - тут и про себя-то ничего не знаешь.
Наконец, я отхлебнула еще глоток из фляги и сказала:
- А где все-таки пакет этот самый?
- Какая разница? - устало ответил Томас. - Я думаю, он пропал с остальными вещами. По-твоему, это важно?
- По-моему, уже нет.
И мы опять замолчали.
Следующий вопрос был уже абсолютно по другому поводу.
- Куда мы вообще идем?
- Когда выберемся отсюда, - говорит Томас, - или если выберемся, я попробую рассказать. А дальше решайте сами.
- О чем речь? - спрашивает Игорь.
- Не знаю, - говорю. - Пытаюсь выяснить, что нам дальше делать. Вообще-то, лучше, если решения принимать будет кто-нибудь один. Потому что иначе начнется разброд и неразбериха. Вот только я предпочла бы доверять тому, кто эти решения принимает.
- Я же сказал, - ответил Томас. - Я попробую вас вытащить. Все и так слишком плохо пошло. Слишком много всяких непредвиденных обстоятельств.
- Ну ладно, - говорю. - Дождемся решающего часа. Я, собственно, хотела просто знать, в какую сторону мы хоть приблизительно движемся.
- В горы.
- Почему не вниз?
- У них, видимо, посты на шоссе, - говорит Томас, - а в горах легче затеряться.
- Кто они вообще такие?
- Не знаю. Видимо, это и есть та банда, которая именует себя отрядами свободы, комитетом самообороны или чем-то в этом роде. Мне кажется, они контролируют предгорья. Может, и по ту сторону тоже.
- Тогда как же мы пройдем?
- Не знаю. Посмотрим.
- Если мы выскочим из этой дыры, - говорю, - и попадем в какое-нибудь относительно безопасное место, мы ОСТАНОВИМСЯ. И там разберемся. Я снимаю с себя все обязательства перед вашей лавочкой. Все.
- Как тебе угодно.
- Так все-таки, - говорит Игорь, - куда мы идем?
- Тут есть относительно безопасный перевал. Если мы через него пройдем, то выйдем в конце концов к шоссе. А там посмотрим. Там, с той стороны, течет река. Может, спустимся вниз вдоль русла. Здесь тоже где-то должна быть вода. Попробуем забрать левее. Там увидим, одним словом.
- Откуда ты знаешь? - спрашиваю.
- В кабине, у водителя автобуса, висела карта. Старая карта, еще довоенная, но ведь реки текут по-прежнему...
- Сколько у нас времени? - спрашивает Игорь.
- Пока туман не разойдется? Ну, пара часов.
- Я посплю немного... Мне что-то паршиво.
Он завернулся в проклятую шинель и заснул. Я сидела и смотрела, как перед моим лицом на ветках кустарника конденсируется влага. Дальше ничего не разглядеть.
- Плохо то, что я его убил, - говорит Томас. - Нельзя мне было его убивать. Но он напоролся прямо на нас.
- Нельзя? Почему? И нам вы не дали оружия. Оставили без всякой защиты.
- Никто из нас не убивает. Понимаешь... Иначе - какая разница? Что иначе тут можно сделать?
- Откуда вы взялись? - спрашиваю.
- Мне трудно объяснить. Дело в том, что я и сам точно не знаю.
- Это еще почему?
- Потому что я - это одно, а те, кто за мной стоит, - совсем другое. Это совершенно разные вещи.
- Вот это номер! - говорю. - А кто они такие?
- Не знаю.
- Как такое может быть? На что хоть похожи?
- Не знаю.
- Тогда какого черта вы во все это дерьмо лезете? Ты сам откуда знаешь, что нужно делать?
- У нас есть инструкции. Программа.
- Весь ваш комитет?
- И этот. И еще многие другие. В других местах. Все это началось несколько лет назад. Мы очень тщательно готовились.
- Зачем все это?
- Пытаемся вас спасти, - сказал он.
- Томас, - говорю. - Тут, конечно, погано. Но я терпеть не могу, когда меня дурят. Пусть даже из каких-то высших целей.
- Никто не пытался тебя обмануть, - сказал он. - Рано или поздно ты все узнала бы. Понимаешь, просто есть критерии, по которым вас всех отбирали. Нужно было соответствовать целому ряду требований.
- Не знаю, что вы собирались с нами сделать. Но я больше не хочу, чтобы со мной что-то делали. Это слишком распространенный процесс...
Мы опять замолчали.
- Ну, хоть откуда они взялись? - опять спрашиваю.
- Не знаю. Во всяком случае, не помню. Должно быть, я никогда их не видел.
- Тогда, - говорю, - они вообще не похожи на людей. Ничем. Иначе не прислали бы вас.
- Тебе-то какая разница? - отвечает. - Ты же сама видишь, что тут делается. Сколько уже лет все это творится?
- Самые неприятности - года два. А до этого еще было как-то...
- И по нашим прогнозам будет еще хуже. По нашим прогнозам - это только начало кризиса. Мы пытаемся спасти хоть кого-то. Хоть что-то.
- И перегоняете всех в одно и то же место под разными предлогами?
- Да. Только у нас несколько таких мест.
- Тебе что, кажется, я вам спасибо за это должна сказать?
- Да нет, - отвечает. - Я-то тут при чем?
- Пропадите вы пропадом...
Опять замолчали.
- Я вам не верю, - говорю. - Не потому даже, что подозреваю в каких-то коварных замыслах... просто не верю. Вы ведь все врете с самого начала!
- Твое право, - сказал он.
- Знаешь, - говорю, - меня по голове шарахнули, и я сейчас немного не в себе. Я склонна полагать, что мне все это мерещится. Поэтому я сейчас тоже посплю немного, а когда будет надо идти, ты меня разбудишь, ладно?
- Ладно. Договорились.
Я подтянула ноги так, чтобы хоть колени прятались под полами куртки, оперлась спиной о холодный камень и задремала. Я решила, что пока буду спать, все это в голове как-то утрясется, и когда проснусь, вообще выяснится, что все это мне приснилось. И то, что они сделали с Геркой, тоже.
Но когда Томас разбудил меня, ничего в мире не изменилось - только туман поднялся выше, и теперь стали видны поросшие сухой травой и кустарником склоны. На кустах росли какие-то черные ягоды. Я отщипнула одну - она была высохшая, и в ней не было вообще никакого вкуса. Пить хотелось здорово.
- Если сейчас пойдем, - спрашиваю, - когда выйдем к речке?
- Через полчаса. Это небольшая речка. Ручеек.
- Тогда пошли, - говорю.
Игорь, кряхтя, поднялся.
- Нам нельзя задерживаться, - сказала я. - Иначе мы просто свалимся. Второй день ведь ничего не жрем.
- Да я ничего, - устало сказал он. - Пошли.
Теперь мы немного забрали влево и, действительно, вскоре услышали шум воды. Это был неширокий поток - не ручей, не речка, речушка, - но холодный и очень быстрый. Горная вода всегда очень чистая - такая чистая, что в ней никто не живет. Для жизни эта вода слишком правильная, слишком стерильная без примесей, без грязи и потому - непереносима. Но зато пить ее можно спокойно.
