- Не жалеешь? - спрашиваю.
- О чем? - удивился Томас.
- Что не попадешь из-за нас, куда хотел?
Он лениво усмехнулся.
- Чего ради? Мне-то все равно пришлось бы вернуться. Там мне делать пока нечего. Хотя... знаешь, теперь я думаю, с самого начала задумано все было неправильно.
- А как правильно?
- Понятия не имею, - ответил он сердито.
Потом, не поднимая головы, сказал:
- Эй, ты чего там ходишь?
Я поглядела наверх. Это он Игоря окликнул. Тот, оказывается, все это время бродил где-то неподалеку вдоль низенького обрыва над времянкой. На голос он обернулся и довольно ловко съехал вниз по склону.
- Да так, - ответил он сухо. Он вообще в последнее время держался очень холодно. - Размяться решил.
- Не находился еще, - вяло отозвалась я.
Он вздохнул, подошел к крыльцу, но садиться не стал. Ходил взад-вперед по площадке перед вагончиком. Потом, на ходу, сказал:
- Долго вы тут сидеть собираетесь?
- Да нет, - говорю, - сыро.
- Да я не о том,- ответил он раздраженно. - Вы что, решили тут окопаться? Строить светлое будущее?
- Томас говорит, нам можно ехать. Хоть сейчас.
Он помялся. Что он, в самом деле? Чертил что-то по гравию носком своего разбитого ботинка, потом поднял голову. У него был совсем другой взгляд... жесткий. Я его вообще когда-нибудь знала, этого человека?
- Сколько, ты говорил, туда ехать?
- Отсюда? Ну, часа четыре, наверное, - отозвался Томас, - Может, немного меньше.
- Подбросишь меня.
Я тоже встала. Просто стояла, смотрела на него...
- Игорь, - говорю наконец, - может, не надо?
- Ты боишься, - отвечает, - так это твое дело. А я насмотрелся тут. Хватит.
- Что ж, - говорит Томас, - наконец-то у вас появилась возможность выбирать. А это уже кое-что.
Я искоса поглядела на него и увидела, что он улыбается. У него была хорошая улыбка - беззащитная какая-то.
- Добился своего, - говорю.
Он только пожал плечами. И правда, при чем тут он...
- Ладно, - говорит, - раз так, поехали. А то я могу и передумать. Вы оба у меня уже вот где...
* * *
Это был просто еще один пост на дороге, стеклянная будка на обочине стояла пустая, но там был и патрульный - он стоял под дождем, неподвижный, темный, и я никак не могла рассмотреть его лица, потому что водяная пыль летела мне в глаза. Смеркалось, но у пропускного пункта было темно, никаких придорожных огней, никаких ориентиров, и только фары нашей машины выхватывали из клубящейся мглы сплошные нити льющейся с небес воды, да еще знак "проезд запрещен", новенький, выкрашенный флюоресцентной краской. И, когда глаза мои привыкли к этой темноте, я поняла, что темно только здесь, на въезде в город, потому что там, дальше, низкие тучи были подсвечены мягким ровным огнем, сплошным огнем, нежным светом, льющимся откуда-то снизу, с земли.
- Когда же наш мир рухнул? - говорю. - Когда же его у нас отняли? Мы и не заметили.
- А если бы и заметили? - возразил Томас. - Что бы вы могли сделать? Что вы вообще сами можете сделать?
- Вы же не дали нам такой возможности, - говорю. - Может быть, со временем, когда-нибудь... А теперь уже поздно, наверное. Теперь все уже слишком намешано. Придется нам теперь и с вами учиться ладить как-то. А то нам своих забот было мало.
Дождь был не по-весеннему холодный, и дорога блестела в свете фар и отражала зарево, пылающее за шлагбаумом, и капли дождя на капоте дрожали и переливались, и маячила за водяной завесой черная фигура часового.
- А там что? - спрашивает Игорь. - Там, в городе?
- Люди, - говорит Томас. - Тебе они понравятся. Отовсюду, из разных мест. И ваши земляки - тоже. Кто-то уже там, а кто-то доберется чуть позже. Так что ты увидишь своих знакомых.
- А остальные? Так я и не буду знать, кто человек, а кто нет?
- А зачем тебе?
- Ну... - говорит он, - не знаю.
- Разберешься со временем, - говорит Томас. - Ну что? Пока?
- А мы еще увидимся?
- Надеюсь, да, - говорит Томас. - Мало ли как оно дальше обернется. Да и я рад буду с тобой повидаться, хоть ты и пистолетом в меня тыкал. Давай, поторапливайся. Надоело под дождем болтаться.
Игорь поднял воротник чужой шинели, шагнул прочь, обернулся ко мне.
- Может, - говорит, - все еще обойдется.
Шлагбаум поднялся, пропустил его, опустился. Дождь припустил еще сильнее, он плясал на мокром асфальте, и отражение мерцающего зарева разбивалось на тысячу осколков.
Томас обернулся ко мне.
- Ладно, - говорит, - как знать? Может, действительно все обойдется. Ну что, поехали домой?
И мы поехали домой.
АВТОР О СЕБЕ
Всерьез как-то скучно, но коротко: родилась в Калинине, но считаю себя одесситкой - там училась в школе и университете. Защитила кандидатскую диссертацию по специальности "биология моря", работала в Норвегии, в Бергенском университете, занималась там лососевыми рыбами. На 35-м году жизни и вполне адекватной научной карьеры послала все на фиг и стала переводчиком фантастики. Переводила Кинга, Вэнса, Табба, Баркера (Клайва) и еще кучу всяких для журналов "Если" и "Сверхновая фантастика". Параллельно писала эти повести. И романы - два НФ-романа ждут издателя. А заодно критиковала чужие - и в этом вполне преуспела. Поэтому известна больше как критик, чем как фантаст, впрочем, за повесть "Покрывало для Аваддона" номинирована на премию Аполлона Григорьева, лауреат всяческих сетевых конкурсов.
М. Галина, Москва
