- Думаю, для власти.
- Власть. Рабство. Война. Они объявили уже войну?
- Надеюсь, что нет.
- Деградация не свойственна разумной жизни. Вспомни, сколько сумасшедших уже было, - Анни вернулась на тропинку. - Их найдут и обезвредят. Это просто несчастные создания, не нашедшие себя в этом мире. Они пройдут курсы анализа жизненных приоритетов для себя и успокоятся. А может, их просто надо лечить.
- А если стремление к власти – это и есть их дело жизни? - Эол догнал ее.
- Тогда дадут им соответствующие должности где-нибудь в полиции. Псы любят служить в полиции.
- Но они хотят стать во главе всего мира. Писать свои законы. Поменять весь строй со свободного на закрытый.
- Мы тысячелетиями живем при законах Свободы, и какому-то Пророку не удастся испортить жизнь всем на планете.
- Я сам в это не верю, но…
- Ему не дадут. Да что мы разговариваем о каком-то сумасшедшем псе. Посмотри лучше, как красиво…
В этом месте река круто поворачивала вправо и терялась в зарослях дубов и ивняка. На противоположной стороне была небольшая заводь, поросшая кувшинками. Там на мелководье чинно выхаживал белый аист.
Аист поднял голову и посмотрел прямо на людей.
- Он нас заметил, - сказала Анни. - Как ему тут живется, как ты думаешь?
- Хорошо. Вон, смотри, там… - Эол показал на старый высохший дуб. Все ветки с него давно осыпались, и сейчас он был похож на гигантский гриб с гнездом вместо шляпки. - Это его дом. А там, если я не ошибаюсь, его семья.
- Думаю, он счастлив…
- Это дикий аист. Он счастлив по своей природе… Его счастье в свободе, в борьбе за жизнь, в выведении потомства, и для него это естественно. Его счастье отличается от нашего.
- Почему? Я тоже счастлива. Я тоже свободна в мыслях, действиях, занятиях и… тоже стремлюсь создать семью, - Анни взглянула Эолу в глаза. - Это естественно для любого организма, будь то разумный вид жизни или нет.
Эол потупил взор:
- Возможно, ты права. И наше с аистом понимание счастливой жизни схоже. Ведь я тоже свободен в мыслях, действиях, занятиях… Наверно… так же ищу себе пару, - выдавил он и затаил дыхание.
Еле слышно шумели кроны деревьев, где-то вдалеке надрывно кричала какая-то птица, жужжала пчела, неудачно сев на цветок. Эол знал – Анни смотрит на него, слегка улыбаясь.
- Я… думал… ты… - он поднял глаза – она смотрела на него. - Нет, ничего, - он вернулся на тропинку. - Пойдем?
- Пойдем, - вздохнула она.
Внутри у Эола все клокотало, бурлила дикая смесь чувств. Он ругал себя за трусость, успокаивал осторожностью, попрекал глупостью и вообще хотел провалиться сквозь землю, лишь бы не смотреть сейчас ей в глаза.
Они медленно возвращались к водопаду. Молчали. И тут Эол сделал то, что никогда бы не сделал, если бы об этом задумался хоть на секунду – он взял Анни за руку. Она не противилась, а лишь ближе придвинулась к нему. Он ощутил ее прохладную ладонь в своей горячей руке. И через эту связь к нему передалось некое душевное тепло, радость и спокойствие, любовь… Они шли молча – слова были не нужны, изредка касаясь плечами и смотря себе под ноги. Вот тропинка закончилась. И надо бы уже расцепить ладони, но теперь Эол боялся ее выпустить. Ему казалось, что если просто так отпустить, то это будет все равно, что отвергнуть, бросить. Он боялся неловкости, которая, безусловно, появится, стоит только разжать и оставить ее мягкую маленькую ладошку. Его осенило!
- Давай присядем в кафе, - сказал он и плавно выпустил ее руку. Анни кивнула, все еще смотря себе под ноги и загадочно улыбаясь.
Они заказали напитки – Эол совершенно забыл, какие, и непонимающе смотрел на синий коктейль, когда официант – кот в огромном колпаке - поставил перед ним длинный узкий стакан. Разговор не клеился. Казалось, что любая тема, с усилием поднимаемая то Эолом, то Анни, никак не могла заменить то чувство, которое они испытали недавно.
После очередной минутной паузы в нелепом разговоре Анни засуетилась, оглядываясь по сторонам. Заметив машину такси, припаркованную на стоянке, она сказала:
- Ну, мне пора, Эол. Мне очень понравилась наша сегодняшняя прогулка. Зови меня почаще. Пока.
Эол встал вместе с ней. Анни подошла и поцеловала в щеку.
- Не забудь, завтра мы путешествуем вместе, - сказала она и, помахав рукой, быстро пошла к стоянке.
Эол плюхнулся на стул. Он смотрел в свой стакан и улыбался гротескному отражению в синем стекле.
«Дай-дай, дай-дай, дай-дай…» - подлетели воробьи, Эол машинально сунул руку в карман за семечками, выгреб все и швырнул под стол.
Домой он возвращался все с той же загадочной улыбкой и отстраненным взглядом. В дверях его встретила Мисси:
- Эол! Мур-р. Как свидание!? И не говори, что ты там «встречался с коллегой по работе». Я вижу, красавчик, что ты не просто обсуждал
«полеты в глубины вселенной», а еще и…
- Прекрасно!
- О-о! Кто она? Где она будет хранить свои вещи?..
- Мисси! Мы только пару раз встретились.
- Как секс с ней?
- Ну, Мисси!
- Что? Это самое важное, на что нужно смотреть! Я не шучу.
- Ох! Мы еще не…
- А-а. Тогда расслабься, - она махнула лапой и, виляя задом, ушла на кухню.
Эол переоделся и прошел в общую комнату. На диване сидел Рок, а со стены смотрел уже слегка ненавистный Пророк.
«Братья, наши светлые, праведные идеи хотят очернить пособники сатаны. Только что я узнал, как банда котов-головорезов напала на отдыхающих за городом мирных крыс. Сатанисты похитили несколько честных граждан. Есть жертвы… Братья!.. Сколько мы будем это терпеть!? Очистите свои сердца! С нами бог!..»
«Его стали показывать гораздо чаще», - подумал Эол, а вслух сказал:
- Привет, Рок. Неужели ты веришь этому? Он, - ученый ткнул пальцем в лохматого пса, - призывает к войне.
- Нет. Он говорит о порядке и равноправии. Он хочет, чтобы все жили в мире.
- Он хочет свергнуть Совет Свободных и убрать закон Свободы, заменив его религией.
- А что плохого в религии? Она учит добру, осуждает зло, - сказал Рок.
- Разве без религии нет добра? Разве обязательно добро должно воевать, побеждать, убивать и топтать ненавистное зло? Религия находит зло и объявляет ему войну для укрепления своей власти. Если зла нет, то она его придумает, чтобы бороться, побеждать и все больше навязывать свой контроль над разумом. Сначала тебе скажут, что нужно искоренить несправедливость в отношении псов, ведь они – вид, призванный править над всеми остальными видами. Потом, если псы станут во главе, объявят новые цели, но не во имя жизни, а в угоду религии и ее правящей верхушки.
