- Съемка ведется? - быстро спросил Сергеев.
- Так точно, - сказал оказавшийся поблизости полковник Ирницкий. - В четыре видеокамеры с лагеря работают, да еще камер пять у нас на бэтээрах стоят.
- Поднимите вертушки! - приказал Сергеев. - Свяжитесь с летчиками и ракетчиками. Пусть будут наготове!
Синяя чаша, опрокинутая на землю, стала медленно светлеть. Белые разломы, покрывающие ее мелкой сеткой, постепенно укрупнялись. С острия телевышки время от времени срывались голубые сгустки, которые методично били в Сферу. Расстояние было небольшим, поэтому все было ярким и красочным. Сирены замолкли, и в наступившей жаркой тишине стали слышны странные звуки, словно кто-то огромный неуклюже ворочается в гигантской луже.
- Полный отсос! - прокомментировал происходящее появившийся из палатки наркоман. За ним виднелось бледное и напряженное лицо гипнотизера Горнового. Поймав недоуменный взгляд генерала, молодой наркоман добавил специально для него: - У меня там шнурки и киска!
Сфера вновь становилась прозрачной. Она таяла на глазах, словно кусок рафинада в кипятке.
Изменения происходили и в городе. С окраин к центру города, где находился железнодорожный вокзал, гирляндами бежали бесчисленные белые ленты. Только в бинокль было видно, что ленты эти состоят из небольших белых шариков. Шариков становилось все больше, и уже казалось, что посреди знойного душного лета в городе беснуется метель.
В районе железнодорожного вокзала медленно вспухал бело-серый пушистый гриб. Разглядывая его в бинокль, услужливо поданный полковником Ирницким, генерал Сергеев видел, что гриб этот состоит из газа и пыли, взвихренной беспорядочным движением этого газа. В центре шляпки этого чудовищного гриба выделялось белое пятно, которое медленно поднималось вверх. Из-за расстояния генерал никак не мог определить размеры этого пятна.
Послышался свистящий звук. Он все усиливался, постепенно заставляя вибрировать стоящие в периметре лагеря палатки. Звук бил по ушам, он подавлял, рождая в людях желание упасть на колени. Сергеев с трудом сдерживался от того, чтобы этому желанию поддаться.
Наконец белый огромный эллипс оторвался от поддерживающего его снизу грибообразного облака из газа и пыли, замер на мгновение во всем своем великолепии. Стало видно, что повисший в небе объект чем-то напоминает огромную полупрозрачную медузу.
В центре этой медузы появилось желтое свечение. Оно все разгоралось, приобретая ало-багровые оттенки, потом на полнеба полыхнуло зарево, заставившее всех, кто наблюдал за происходящим, прикрыть глаза. Когда наблюдатели их открыли, от Сферы над городом не осталось и следа. Застывшая в небе медуза тоже исчезла, только в районе железнодорожного вокзала, именуемого станцией Себряково, медленно оседала взвихренная пыль, и от того все казалось немного размытым, нерезким, нечетким, словно виделось происходящее через огромную слезу, висящую над провинциальным городом.
Некоторое время все молчали.
И только когда рисковый пилот вертолета повел свою машину прямо на город, в толпе послышались восклицания.
Но Сферы больше не существовало.
Дорога в город была открыта.
Генерал Сергеев опустил бинокль, задумчиво пожевал губами и, ни к кому особо не обращаясь, сказал:
- Вот теперь начнется самое сложное.
Именно в это же время подобную мысль, но в более доступной форме, высказал старший лейтенант милиции Кунжаков.
- Ну, мужики, похоже, космическая оккупация закончилась. Теперь начнется разбор полетов. Держите языки за зубами, иначе нас с вами крайними сделают.
Говоря это, Кунжаков невольно вспомнил о задержанном, которого они отпустили, и о его семье. Успели ли добраться до трассы? Едут ли они сейчас в свой Царицын или задержаны случайным патрулем на шоссе? Очень хотелось думать, что у этого самого Старикова все закончится благополучно. Девочка, на взгляд Кунжакова, уже вполне оклемалась, значит, в скором времени и жена отойдет.
Десантники оставили автоматы в машине и, спустившись к реке, умывались слегка остывшей за ночь, но все еще теплой водой.
Все было обыденным, словно не было никакой загадки, словно никогда не нависала над городом загадочная Сфера, и видно было, как по проселочной дороге, петляющей среди ветел и ивняка вдоль реки, трусят, возвращаясь в город, разномастные собаки и чинно ковыляют на своих перепончатых лапах раскормленные сельские гусаки.
О происходившем недавно напоминали лишь тишина, плывущая над землей, и медленно остывающая башня телецентра, вишнево светящаяся на холме.
- Интересно, - сказал Кунжаков. - Остался там кто-нибудь в живых? Если и остался, то им здорово не повезло, все они теперь попадут в долгий карантин.
Сержант плюнул досадливо.
- Чего ты о них беспокоишься? - удивился он. - Ты о себе беспокойся. Нам же их теперь и охранять.
А над Медведицей стояла тишина. Слышно было, как поют комары у прибрежных кустов, негромко переговариваются купающиеся десантники, и на середине реки гулко удалила, глуша глупых мальков, первая щука.
Часть вторая
ЛАСКА
1. ЦАРИЦЫНСКАЯ ОБЛАСТЬ, ОКРЕСТНОСТИ РАЙОННОГО ЦЕНТРА МИХАЙЛОВКА, 1 АВГУСТА 2006 ГОДА
Так оно всегда и бывает.
Генералы отправляются отдыхать, а рядовые гниют на позициях. Демократический централизм в действии. А чего Генералам в полевом лагере делать? Не война!
Больше всего в жизни старшему лейтенанту милиции Андрею Николаевичу Кунжакову хотелось сходить в баню. Чтобы парилка была хорошо прогрета, чтобы березовый веник в достаточной степени размочен. И чтобы после изнуряющей бани обязательно двести грамм и свежий крепкий чай. Без пара и чая старший лейтенант бани не признавал. Только дураки берут пример с иностранцев и парятся в саунах, где и наддать-то пару невозможно, и дышится так, словно ты в цилиндре двигателя внутреннего сгорания сидишь. Баня должна быть такой, чтобы ты из нее вышел измочаленный, благостный, с красными от охаживания веником спиной и боками. И чтобы двести грамм. Обязательно двести грамм. И огурчик!
Кунжаков блаженно вздохнул и отправился к "душегубке". Так военные называли передвижной банно-прачечный комплекс, в котором проводилось помывание личного состава. Именно помывание, другим словом это действо никак нельзя было назвать.
Нет, Кунжаков волен был отправиться на реку. После работы дозиметристов и химиков в реке купаться никто не запрещал. Но там не было горячей воды. А в "душегубке" она имелась. И хоть какое-то подобие пара в изолированных кабинках тоже имелось. Поэтому Кунжаков и шел к машине, рядом с которой деловито раздевались догола военнослужащие и милиционеры, решившие помыться. В воздухе слышались звонкие шлепки по голому телу, соленые шуточки и гогот мужиков, лишенных женского общества.
