Лошадь Microsoft
Дед Авдей готовился к дальней поездке. Задал кобыле корма — Манька с удовольствием захрупала овсом в торбе, — проверил упряжь, и принялся тестировать бортовой компьютер.
Расчехлив системный блок, дед Авдей вспомнил, как менял старый Pentium-III на новый Pentium-IV.
— Ты пойми! — втолковывал он вспотевшему менеджеру фирмы. — Этот ваш Pentium-III не тянет.
— Почему? — недоумевал менеджер. — Мы же совсем недавно апгрейд делали.
— Да ты посмотри, — указал дед Авдей непонимающему торговому агенту на маркировку компьютера, — сам посчитай: сколько палочек?
— Три, — послушно произнёс менеджер, благополучно пересчитав «палочки» у индекса Pentium-III.
— Вот! — торжествующе сказал дед Авдей. — А ног у лошади сколько?
— Четыре, — сказал ничего не понимающий менеджер, пересчитав на всякий случай и ноги у стоящей рядом кобылы.
— То-то и оно! — провозгласил дед Авдей. — Одной-то палочки и не хватает! Вот потому кобыла правую заднюю и подволакивает: мощность не та.
— Может, ей памяти добавить? — нерешительно предложил менеджер.
— Память у её — дай Бог! Таблицу логарифмов наизусть помнит, внучке уроки подсказывает. И английский выучила. Теперь чуть что ни скажешь, она всё «Yes, sir!» да «Yes, sir!» долдонит. А ногу волочит. Она у неё устает сильно: всё время чешется. Прочессор слабый! — с напором произнёс дед Авдей.
— Ну, хорошо, — вздохнул менеджер.
Но его мытарства на этом не закончились.
Получая новый компьютер Pentium-IV, дед Авдей удивлённо воззрился на «лейблу»:
— Ты мне чего подсовываешь? Опять третий?
— Да нет же, четвёртый, — растерялся менеджер, — вот, посмотрите…
— Я вижу, — сурово ответил дед Авдей, — не слепой, считать умею. Там три палочки, и тут три палочки. Только две криво стоят — лошадь вообще засекаться начнёт.
— А как же вы хотите? — спросил что-то начинающий понимать менеджер.
— Чтобы все четыре в ряд стояли! — заявил дед Авдей. — Чтобы сразу видно было: для лошади компьютер, а не для марсианского боевого треножника.
— Да это же она аллюром идёт! — не растерялся менеджер. — Посмотрите получше на торговую марку. Вот эта нога — он указал на первую «I» — левая передняя, эти две, — менеджер ткнул пальцем в «V» — правые. Они как раз вместе стоят. У вас же лошадь обычная, не иноходец?
— Нет, — покачал головой дед Авдей. — Натуральная.
— Ну вот, — облегчённо вздохнул менеджер. — Вот оно в индексе и отображено.
— А левая задняя где? — ехидно спросил дед Авдей.
— Ох, извините, — «спохватился» менеджер, — забыли указать. — И самолично поставил маркером последнюю палочку.
— Ну вот, — удовлетворённо сказал дед Авдей, глядя на загадочную маркировку «Pentium-IVI». — Теперь всё в порядке, все аллюры на месте.
«И точно, не обманул! — подумал дед Авдей, включая питание компьютера. — Работает с тех пор, как часы. Все параметры на дисплей выдаёт: и рабочая температура в пищеводе, и скорость продвижения каловых масс — всё как на ладони! Шины бы ещё поменять, для быстроходности. Шины, говорят, нонеча самое лимитирующее звено в компьютерах. Оптоволоконные бы поставить… или пневматики — для мягкости хода».
Он запряг Маньку в телегу, чмокнул губами, и послушная кобыла тронула с места.
Дед Авдей сидел, пошевеливая вожжами и поглядывая на жидкокристаллический экран дисплея, на котором разворачивалась полная информация о происходящем внутри лошади и вокруг неё…
Нужник у деда Авдея был на два слота: S-SIMM и D-RIMM. Но, несмотря на это, дед Авдей почему-то постоянно ассоциировал его с Outlook Express.
Вот и сейчас, отправив короткое сообщение, дед Авдей вышел на вольный воздух и задумался.
Ему вспомнился великий цикл круговорота воды в природе, так хорошо ложащийся на параметры всемирной информационной сети Интернет.
«Вода — она как информационное сообщение, — думал дед Авдей. — От одного вышла, к другому пришла. А где гарантия, что она при этом не меняется? А? То-то и оно! Никто же никогда не проверял, как и в чем изменяется молекула воды, если побывала в чьём-то организме. Какую информацию она при этом получает? А ведь електрон также неисчерпаем, как атом!» — и дед Авдей отправился на огород, куда вела тропинка, протоптанная в поросшем травой дворе, а также неизбежная логика деревенской жизни: проснулся, посетил сортир — иди на огород, он тебя кормит.
Дед Авдей стоял в задумчивости над грядками с морковью. Требовалось срочно переходить от 36-pin-овой системы к 72-pin-овой, а это совсем не то, что обратный процесс: проредил морковку, продёргал — и все дела.
«По старинке работаем, — подумал дед Авдей. — Надо шире осваивать новые технологии. Узкие грядки — это анахренизм!»
И действительно: морковь едва-едва умещалась между бурно разросшимся хреном, распростёршим файловую систему своих листьев на пол-огорода.
Дед Авдей закурил трубку, и шлейф дыма потянулся над грядками, коммутируя их в одно целое.
«Ладно, это мы решим, — лениво подумал дед Авдей, стряхивая пепел на грядку с горохом, чьи стручки и листья легко читались в двоичной системе важным сообщением о наступившей мозговой спелости, — а как быть со скоростью обмена?»
И уставился на шлейф дыма из трубки. Полезли новые мысли.
«Скорость сгорания табака велика, — думал он, — скорость всасывания воздуха… достаточна. А вот шлейф…»
Шлейф, несомненно, являлся лимитирующим звеном.
«Как бы увеличить его пропускную способность? — подумал дед Авдей. — Особенно дома. Бабка замучила».
Жена деда Авдея, Авдотья Тихоновна, весьма нелицеприятно относилась к экспериментам с курением трубки в комнатах и постоянно выгоняла мужа во двор.
— Ты пойми! — втолковывал ей дед Авдей. — Это процессору хорошо работать при охлаждении, а я простудиться могу!
— Вот пускай твой процессор и додумается до того, что нечего курить в доме! У меня дискеты от твоего курева скисают!
Дед Авдей вспомнил дебаты с женой и хмыкнул: а ведь права оказалась: дискеты так-таки и прокисли!
Но додумать, в чём таится источник жёниной правоты, дед Авдей не успел: срочно понадобилось кышыровать кур, непонятно каким образом проникшим на территорию огорода.
Должно быть, они воспользовались туннельным эффектом подворотни, либо обнаружили новую дырку в подгнившем заборе.
Куры с кудахтаньем разбежались. Часть вернулась во двор, перелетев ворота. Хлопанье их крыльев напомнило деду Авдею звуки флоп-дисковода, пытающегося считывать бадовую дискету.
Остаток кур принялся копошиться на вскопанном участке, откуда недавно был собран урожай редиски, с опаской оглядываясь на деда Авдея и пытаясь извлечь свежих червячков из неровностей почвы.
