Саттон пожал плечами.
— Вы пользуетесь неточными терминами. Нехитрая и не прикрытая ничем пропаганда в стиле девятнадцатого века. Была там одна нация, которая рядилась в подобные обноски.
— Пропаганда? Ну, зачем же…— усмехнулся Тревор. — Давайте назовем это психологией. Когда о чем-нибудь говоришь долго и упорно, все начинают в это верить. Даже ты сам.
— И эта исключительная судьба, — сказал Саттон, — предназначена, надо понимать, для человека?
— Естественно, — ответил Тревор. — По крайней мере, мы — единственные живые существа, которые знают, как этим лучше распорядиться.
— Вы кое-что упускаете, — возразил Саттон. — Людям это не нужно. Они и так знают, что они великие и во всем правы, ну, просто святые. Нет, вам людей ни в чем убеждать не нужно.
— На первый взгляд, вы правы, но только на первый. — Указательным пальцем Тревор убедительно постучал по столу. — Когда у нас в руках будет Галактика, что мы тогда, по-вашему, должны будем делать?
— Ну, — в замешательстве ответил Саттон. — Ну, наверное…
— Вот именно, — сказал Тревор. — Не знаете. А говорите — люди, люди!
— Ну, а с исключительной судьбой, что — по-другому?
Тревор ответил хриплым шепотом:
— Есть другие Галактики, Саттон! Гораздо больше, чем наша. Много-много других Галактик!
— О, Боже! — содрогнулся Саттон.
Он хотел что-то сказать, но не сумел.
— Вы потрясены, не так ли?
Саттон хотел ответить громко, убедительно, но невольно тоже перешел на шепот:
— Вы сумасшедший, Тревор. Просто сумасшедший!
— Нам нужен прогноз, взгляд в будущее, — словно не слыша продолжал Тревор. — Непоколебимая вера в судьбу человечества, четкая и всеобъемлющая убежденность в том, что человеку должны принадлежать не только наша Галактика, но и вся Вселенная!
— Долго ждать придется, — буркнул Саттон.
— Я, конечно, не доживу. И вы тоже. И дети наших детей, и даже их дети.
— Миллион лет потребуется, никак не меньше, — в тон ему добавил Саттон.
— Больше, — невозмутимо парировал Тревор. — Вы плохо представляете себе масштабы Вселенной. За миллион лет мы только— только развернемся.
— Тогда, объясните мне, ради всего святого, какого дьявола мы с вами тут сидим и рассуждаем об этом?
— Потому что это логично.
— Никакой логики нет в планировании на миллион лет вперед! Свою жизнь человек еще может планировать, или жизнь своих детей. Ну, внуков. А дальше — какая логика?
— Саттон, — спросил Тревор, — вы что нибудь слышали о корпорации?
— Да, но…
— Корпорация может планировать и на миллион лет вперед. И это вполне логично, уверяю вас.
— Корпорация — не один человек, — возразил Саттон, — не единое целое.
— Именно единое целое, — ответил Тревор. — Единое целое. В нее входят люди, она создана людьми и создана для людей.
— И кроме всего прочего, ваша корпорация занимается книгоиздательством, не так ли?
Тревор быстро глянул на Саттона.
— Кто вам сказал?
— Некто по имени Кейз или Прингл, — ответил Саттон. — Они пытались заполучить мою книгу для вашего издательства.
— Кейз и Прингл на задании, — несколько озадаченно пробормотал Тревор. — Должны со дня на день вернуться.
— Они не вернутся, — резко сказал Саттон.
— Вы убили их, — без особого удивления выговорил Тревор.
— Ну, если быть до конца точным, то сначала они пытались убить меня. Но это не так просто.
— Поверьте, Саттон, я такого приказа не давал. Это не входило в мои планы.
— Зато в их планы входило. Они были не прочь продать мой труп Моргану.
Наблюдая за физиономией Тревора, Саттон подумал, что его невозможно ничем удивить. Адамс номер два. Даже в лице не изменился.
— Ну, убили-так убили, — спокойно сказал Тревор. — Меньше хлопот.
Он-запустил шарик в чернильницу.
— Вернемся к нашим баранам, — предложил он, как ни в чем ни бывало. — Итак, нет ничего нелогичного в том, что корпорация может планировать на миллионы лет вперед. Существует определенная система, в рамках которой может непрерывно осуществляться некий проект, хотя персонал, ответственный за его выполнение, будет периодически меняться.
— Подождите минуточку, — прервал его Саттон. — Корпорация действительно существует или вы мне здесь, извините, сказки рассказываете?
— Существует, существует. И я ее возглавляю. Она движима различными интересами, и престиж наш со временем будет еще выше.
— Надо понимать, что идея исключительной судьбы немало добавила бы к вашей популярности?
Тревор кивнул.
— Вот это уже разговор! Эта идея — товар. А у товара, как известно, есть цена.
Саттон покачал головой.
— Непонятно, что из этого можно выторговать!
— Три вещи, как минимум, — без запинки отчеканил Тревор. — Власть, во-первых; могущество, во-вторых; знание — в-третьих. Власть, могущество и знание Вселенной. И только для человека, как вы понимаете. Исключительно. Для таких людей, как вы и я. Главное, безусловно, знание. Знание, умножаемое, управляемое и координируемое, оно укрепит и власть, и могущество и даст нам новые знания!
— Это сумасшествие какое-то! — воскликнул Саттон. — Послушайте, Тревор. Вы и я — мы превратимся в прах, да что там мы — не только мы, вся наша эпоха будет забыта еще до того, как ваша задача будет выполнена!
— Позволю себе напомнить вам о существовании корпорации, — невозмутимо парировал Тревор.
— Да помню и про корпорацию, — не в силах сдержать раздражение, повысил голос Саттон. — Но я рассуждаю, как человек, как любой нормальный человек.
— Ну, хорошо, давайте все рассмотрим, как нормальные люди, — согласился Тревор. — Настанет день и человек покорит Вселенную, и тогда миллиарды миллиардов других существ, других форм жизни будут служить ему, человек станет обладателем бессчетных богатств, удивительных знаний, о которых ни вы, ни я не можем даже мечтать!
Саттон молча слушал.
— И вы, Саттон единственный человек, который стоит у нас на пути. Вы один мешаете осуществлению планов, рассчитанных на миллион лет!
— Вам нужна судьба, — пожал плечами Саттон. — А судьба не принадлежит лично мне.
— Вы человек, Саттон, — доверительно сказал Тревор. — Вы же человек! И я говорю с вами от имени людей.
— Судьба, — ответил Саттон, — принадлежит всему живому. Не только людям, но любым формам жизни.
— Не обязательно, — сказал Тревор. — Вы — единственный, кто знает об этом. Вы единственный, у кого есть факты. Вы можете все обернуть так, что обладателями исключительной судьбы станут люди, вместо того, чтобы одарить ею ползучую, летучую, квакающую тварь только потому, что она живая!
