— Она не наглеет, — возразил другу Громов. — Она защищает себя, свои мыслящие оболочки, и делает это исходя из своих этических соображений. Не забывай, Сверхразум мыслит иными категориями.
— Категории категориями, но что она пыталась добиться таким поступком?
— Скорее всего, хотела посмотреть, как поведет себя боевой корабль в зоне размягченного вакуума.
— Думаю, картина ее не обрадовала, — с мрачным оттенком произнес Виктор.
Максим промолчал. Он смотрел на одну из сотен пространственных аномалий и не верил своим «глазам». Вакуум в аномальной зоне не только плавился, он растворял материальную, энергетическую и самое страшное информационную основу мира, что не лезло ни в какие ворота. Последний факт пугал Громова больше всего, поскольку это напрямую свидетельствовало об очень серьезной причине возникновения данного разрушительного феномена. Причина сея лежала за рамками возможности повлиять на нее Творящих Монад и, скорее всего, представляла собой один из законов высших категорий, созданных Универсумом. Но, черт подери, что же спустило с цепи этот закон? Какие действия, каких Сущностей вывели Домен из системного равновесия?
— Слушай, — воскликнул вдруг Виктор, — а что если начал действовать тот ключ? Может быть, именно этого и добивался своими действиями Вирус?
Максим попытался создать своего рода барьере, который бы отделил жидкий вакуум, от пока еще нормального, но ему это не удалось — барьер точно так же канул в бездну небытия, а анормальный континуум разросся в ширину еще на несколько десятков километров. Пока еще десятков, но кто знал, когда десятки добавят к себе пару тройку нулей.
— Вряд ли, — раздосадовано бросил Громов.
— Почему ты так категоричен?
— Потому что уже порядочно охочусь на него. Да, я все еще очень многое в нем не понимаю, однако уверен в том, что он не собирается уничтожать само пространство Домена. Ему чужда жизнь в любом ее проявлении, во всяком случае та, которую я знал и видел в бесчисленных мирах, но пространство ему также необходимо как и нам. Нет, здесь что-то другое, и боюсь я, что новая напасть куда как страшнее старой.
— Сначала Вирус, потом этот ключ, сейчас вот континуум рушится на глазах — неприятность за неприятностью. Что такого особенного в нашем Домене?
— Мы, — ответил Громов задумчиво.
— Мы? То есть наше с тобой появление?
— Угу. Именно оно самое. Только это не значит, что если теперь нас не станет, то все вернется на круги своя, так что даже не думай о жертве, а то я тебя знаю. Все, поздно, маховик запущен, теперь необходимо поэтапно разобраться со всеми проблемами, начиная с Вируса и заканчивая этими пространственными дырами.
— И с чего начнем?
— С разговора с Землей.
— А дальше?
— А дальше по плану. Ты, надеюсь, не забыл про наш свисток?
— Нет, не забыл. Меня сейчас, признаюсь, это волнует в меньшей степени. В конце концов, нам нужно лишь свистунь в него и все. Система образуется сама, без нашего участия…
— Ошибаешься. Организовываться она будет и впрямь сама, но вот защищать ее при этом, особенно если учитывать теперешнюю обстановку, мы обязаны.
— Так вот об этом я и хотел поговорить. Что нам делать с этими дырами? Локализовать их не получается, выкинуть их из пространства Домена невозможно, любой наш закон для нее ничто, а мы даже не знаем, почему она возникла и куда вообще попадает материальное, проходя сквозь нее. Надеюсь, она не отменяет закон сохранения информации?
— В нашей локальной области отменяет, но в более глобальном смысле нет. Найдем этот уровень, поймем, с чем мы имеем дело.
— Это либо Универсум либо…
— Вот второе даже не произноси. Хватит с нас одного ключа, загадку которого нам также нужно будет разгадать.
— Ага, если хватит сил и средств.
— Хватит, — заверил его Громов, — главное, чтобы эти дыры не начали расти как грибы после дождя.
— Что тоже от нас мало зависит…
Земля охотно вышла на контакт с двумя Монадами. Она уже научилась вполне сносно владеть собой, могла практически беспрепятственно общаться с любым живым существом на своей поверхности, внутри себя или на определенном удалении и была крайне благодарна тому, что в ее теперешнем положении как никак были повинны именно Монады.
— Где ты подсмотрела этот образ? — сказал Громов, обращаясь к Земле, которая предстала пред ним молодой светловолосой девушкой в воздушных одеяниях. Она была безумно хороша собой, однако на Максима это производило иное впечатление. Впрочем, как и на Гагарина.
— А что, не нравлюсь?
— Она переобщалась с Человечеством, — кинул мысль Виктор, обращаясь к своему другу. — Удивляюсь я людям, научить своим манерам могут даже планету и это за такой короткий срок.
— Вот и гордись, что ты из рода людей.
— Как и ты тоже.
Громов кивнул.
— Нельзя ли было помягче обойтись с экипажем «Горизонта»? Ты знаешь, что половина личного состава корабля погибла?
— Это пренебрежимо малые потери, — холодно ответила Земля. — И тем более они восполнимы. Люди рождаются гораздо чаще, чем умирают.
— Будешь так действовать, будет все наоборот, — заверил ее Гагарин. — Существа — не разменные монеты, у них есть семьи, чувства, воспоминания, род, наконец. Ты прервала чей-то род, может быть, очень большой, это плохо. Не делай так больше.
Девушка холодно сверкнула глазами, но Гагарин был непреклонен.
— Хорошо, не буду больше.
— Как твое состояние? — задал вопрос Максим. — Сколько еще времени тебе нужно, чтобы полностью войти в твои новые возможности, понять их и пользоваться ими свободно?
Девушка совершенно по-человечески взглянула куда-то вверх, слегка повертела головой из стороны в сторону, словно действительно мыслила в это время, потом, наконец, ответила:
— Порядка трех месяцев.
— Долго, — жестко сказал Громов. — У нас нет этого времени.
— Почему нет?
— Потому что помимо Вируса появилась еще эта напасть, — Громов кивнул куда-то себе за спину, очевидно указывая на зону аномального вакуума, — и мне она видится куда опасней первой.
