— Босс, «Роксана» захвачена силовым полем носителя. Военные вышли на связь, — включился передатчик громкой связи голосом Керрино. По голосу чувствовалось, как ему хочется добавить «а я предупреждал», но он благоразумно не поддаётся этому желанию. — Они хотят говорить с вами.
— Сейчас буду, — отозвался он.
Бросил взгляд в зеркало, оценивая свой вид, вызвал медицинский отсек.
— Как она? — спросил без предисловий.
— Всё в порядке, — начал врач, — но я должен переговорить с вами о…
— Чуть позже. Сейчас доставьте её в рубку.
Он отключил связь и быстро вышел из каюты.
В рубке его ждали Керрино, ещё трое парней из экипажа, Ника, безучастно смотрящая в стену, и сопровождающий её врач.
— Господин Кледнер, — начал он, едва Орест вошёл в двери.
— Всё потом, — отмахнулся он раздражённо. Тенгиз сейчас был бы не лишним, но он уже далеко. — Давайте связь.
— Но если вы снова воспользуетесь…
Орест взмахом руки оборвал врача, становясь перед передатчиком. Включился экран голографона, и перед ним возникло изображение светловолосого мужчины в форме.
— Подполковник ВКС Валентин Фойзе, — представился он. — Господин Кледнер, вы обвиняетесь в незаконном производстве и распространении запрещённого наркотического препарата реона, а также в организации преступной группы, виновной в совершении десятков предумышленных убийств. У меня есть приказ арестовать вас и ваших людей и передать в руки правосудия. При оказании вами сопротивления у меня также имеется разрешение не брать вас живыми. Я требую пустить на борт вашего корабля моих людей и предлагаю добровольно сдаться.
Орест, не глядя, протянул руку в сторону Ники, щёлкнул пальцами. Керрино подвёл девушку к нему.
— Подполковник, я не намерен ни пускать ваших людей на мой корабль, ни сдаваться. Зато я намерен потребовать, чтобы мой корабль выпустили из силового поля и позволили нам беспрепятственно уйти.
— Вы же понимаете, что это невозможно, — спокойно ответил Фойзе. — У меня приказ.
— А есть ли у вас приказ стрелять по кораблю, на котором находится эта леди? — Орест аккуратно выдвинул Нику перед собой.
Ника чувствовала себя бесконечно уставшей. Боль оставила о себе воспоминания в каждой клеточке её тела, и на борьбу с этим воспоминанием сейчас уходила большая часть её сил. В последний раз, в космопорте, она думала, что умирает. Но в медотсеке её привели в чувство, хотя она видела, что после осмотра врач остался встревоженным.
Как бы ей ни было плохо, она не могла не услышать знакомое имя. Фойзе. Тот самый, которого так уважал Паша. Неужели они вместе не спасут её?
— Ника Андреевна, как вы себя чувствуете? — вместо ответа Оресту спросил подполковник. — Как с вами обращаются?
— Всё нормально, — негромко сказала она и почувствовала, как дрогнула на её плече рука Ореста.
Фойзе внимательно посмотрел ей в лицо, медленно кивнул.
— Мы рассмотрим ваши требования, господин Кледнер. Через два часа мы сообщим вам своё решение.
— Час, — резко сказал Орест. — Через час я свяжусь с вами, и если не будет положительного ответа, я начну использовать эти игрушки, — он поднял безвольную руку Ники и продемонстрировал Фойзе браслет на её запястье. — Поинтересуйтесь у начальника космопорта Алмазного и господина Орего, они наблюдали это представление не так давно. Она может не пережить этих экспериментов, поэтому думайте быстрее и не делайте глупостей.
Он подал сигнал оператору у передатчика, и тот отключил связь.
— А вот теперь ведите Нику Андреевну в её каюту и давайте поговорим, — обратился Орест к врачу.
В каюте, предназначенной для Ники, врач усадил её на кровать и повернулся к наблюдающему за ними Оресту.
— Господин Кледнер, вы не должны больше применять браслеты. Это угрожает здоровью как самой Ники Андреевны, так и ребёнка. Вы можете спровоцировать…
Что?!
Ника услышала последние слова врача, хотя он говорил довольно тихо.
Ребёнок?!
Перед ней мысленно пронеслись последние дни дома. Дни — и ночи. Ребёнок. Как она плакала, что не смогла забеременеть, когда думала, что Паша мёртв. Как мечтала об этом ребёнке! И вот он есть. Её ребёнок! Их ребёнок.
Господи…
Она подняла взгляд на Ореста, на его резко побледневшее лицо. Казалось, что он не слышал врача, не понимал, о чём тот говорит. Он смотрел в одну точку, на неё.
— Вон!!!
Низкий, хриплый рык заставил Нику вздрогнуть.
Врач поспешно ретировался из каюты.
Медленно, целую вечность, поднималась рука Ореста. Лицо его было искажено гримасой боли. Ника неотрывно следила за его пальцами сжимающими пульт от браслетов.
— Прошу тебя…
Стало очень страшно. Не за себя. За него, такого маленького и беззащитного.
Ника прикрыла глаза и именно поэтому услышала, а не увидела еле различимый щелчок.
На этот раз она потеряла сознание. Ещё бы, он еле остановил себя, еле перестал жать чёртову кнопку. Так хотелось удавить этого чужого ублюдка.
Ника, Ника, как ты могла?! Это вопрос всё снова и снова проносился в голове, уже далеко не первый раз.
Ты хочешь её убить? Ну, убей! Ты можешь это сделать. Убей и избавься, наконец, от этой пагубной страсти, от чёртовой боли, от невозможности дышать в полную грудь. Убей!
И тогда я умру сам.
Нет, она будет жить. Она будет жить со мной. А это…
Он взглянул на бесчувственную девушку.
Думаю, мы решим это вопрос, если уже не решили.
* * *
О том, что заложник Кледнера — дочь Андрея Ревнёва, Балу узнал, едва спустившись на планету. Первая мысль была о Нике. Бедная девочка, браслеты Кали — это не игрушки. А вторая мысль — операция будет сорвана, как только имя заложника узнает оставшийся на командном мостике носителя Ти-Рекс. Очень скоро. И помешать этому с Каджеро Балу не сможет. Сейчас «Киплинг» занимал позицию на орбите, удерживая «Роксану» своим силовым полем. Ребята Балу уже сидели в своих «соколах», ожидая приказа на взлет для штурма «Роксаны» вместе с «Киплингом», но наличие заложника на борту сделало ситуацию практически патовой. Отпускать нельзя, захватывать тоже. С Земли Фойзе получил приказ делать что угодно, но заложник должен быть освобождён и освобождён живым. План по освобождению требовался в экстренном порядке. Для того Фойзе и созвал совещание — Балу и капитан Берсенев во временном штабе в здании космопорта и Ти-Рекс на мостике «Киплинга» по прямой связи.
— Ситуация нестандартная. Наши протоколы работают. Пока. Он дал нам время на согласование выпуска «Роксаны» в обмен на освобождение заложника.
