— Лайбо… Любимая мышка Эдера! — пробормотала Ориана. — Как же ее… занесло в экспериментальный транспортер Элькана? Бедная…
Майорг О-кан рванулся к секире, но Леннар опередил его. Он подхватил оружие с плит зала Молчания, завел его за спину и, встав на пути взбешенного наку, холодно процедил:
— Воин. Не хватало еще, чтобы мы в окружении врагов грызлись между собой. Ты что, забыл, что такое дисциплина и беспрекословное повиновение?
Было во взгляде вождя Обращенных что-то такое, что Майорг О-кан отшатнулся и, сделав несколько шагов назад, стал даже как-то ниже ростом. Весь Конклав при виде такого чуда дружно качнулся назад, но омм-Алькасоол, не пропустивший ни одного штриха этой впечатляющей сцены, наоборот, подался вперед и выпалил:
— Да пошлет мне светлый Ааааму зоркость… Кажется, я понимаю, я догадываюсь, каким образом уродливый труп того несчастного… якобы зараженного амиацином… попал на площадь Двух Братьев! Большие транспортеры… Неужели вы решили одну из главных задач, поставленных Академией? Научились транспортировать живую плоть?
Ответила Ориана:
— Не совсем живую,как видишь. Зверек мертв и переброшен сюда деформированным. Наверное, случайно попал в поле действия приборов… Да, ты прав, Алькасоол. Труп Гоза был заброшен на площадь Двух Братьев по результатам опытов Элькана, которого большинство из вас, служителей Благолепия, знает под именем омм-Караала, бывшего жреца-Толкователя ланкарнакского Храма. Транспортировать живую плоть… Если бы мы научились делать это, тогда бы не нужно было всей этой кутерьмы, штурма Храма, временного союза с сардонарами и смертельного риска здесь, в Первом, и там, на Пятом посту, где мы потеряли одну из наших. Но не это главное! Ты… ты в самом деле утверждаешь, Ревнитель, что единственное средство исцелиться от яда — это молитва? Если говорить тем языком, который ты усвоил, будучи шпионом в нашей Академии, — ментальный практикум, системное нейропрограммирование?
— Да.
— Интересно, — сказал Леннар. — Вера… Искренняя вера и налаженное на этой почве сверхнапряжение, которое способно изгнать из меня… брр! А в кого же, в таком случае, буду верить я, почтенный омм-Алькасоол? Если мне известно, что мифы о пресветлом боге Ааааму и его окружении сформированы на основе моей собственной биографии? Вся эта мутная теология?.. Я должен уверовать в самого себя, перемолотого столетиями?
Алькасоол усмехнулся:
— Для существа, которое обожествляется одной половиной известного нам мира и ненавидится второй, но тоже на правах отнюдь не простого смертного, — мысль весьма мелкая. Отчего же так? Неужели ты в самом деле думаешь, что в основу культа светлого Ааааму, великого и светлого Бога-Избавителя, легли исключительно легенды о строителях нашего мира, Корабля, как его называют в вашей Академии?
— Ты тоже ей не чужд, — произнесла Ориана.
— Все это верно. Не чужд. Но я же вернулся назад, в Храм. Хотя у меня есть все основания говорить, что мир устроен вовсе не так, как столетиям учат жрецы и как то сказано во многих священных книгах. Особенно в тех, что написаны послеИсхода. Но разве то, что я видел в Академии, то, что я узнал о существовании иных пространств за пределами нашего мира, где, быть может, тоже кипит жизнь вопреки догмату о Великой Пустоте, — разве это опровергает мою веру? Отнюдь нет. Мироздание, распахнувшееся перед глазами сродни громадной и еще не прочитанной священной книге, задает столько вопросов, что нельзя не задуматься: а кто Автор этой книги? Кто Творец?.. Кто создал нас там, на Леобее? И, главное, ДЛЯ ЧЕГО? Эти вопросы и есть то, ради чего существует Храм. И мы готовы поделиться с тобой всем, что сосредоточилось в нем. А что уж в том, чем мы с тобой поделимся, ложь, а что истина — решать тебе. Тем более мы знаем, что как минимум ОДИН раз люди уже сумели найти истину и спастись.
— Еретические вещи говоришь, брат Алькасоол, — негромко процедил кто-то из членов Конклава.
— Да, я верую в Создателя, — чуть задыхаясь, продолжал бывший лазутчик, не обращая внимания на эту зловещую реплику, — в ту надмирную сущность, которая вносит гармонию во все сущее. Я много размышлял, в том числе и в твоей Академии, и понял, что Бог — это не миф, не капризный тиран, который вмешивается в жизнь смертных и вертит ими, как марионетками, и не нечто столь могущественное и чуждое, что ему нет никакого дела до нас, людей; Бог — это упорядоченная гармония всего сущего. И если ты искренне захочешь познать его — ты сможешь это сделать. Но для этого тебе придется постараться. И ОЧЕНЬ постараться…
Когда я попал в Академию и собственными глазами увидел неслыханные тьмы пространства, звезды и планеты, неслыханные устройства и приборы, опыты по созданию принципиально новой общины и нового государственного управления, я все равно понял, что твоя кропотливая и заслуживающая уважения работа по налаживанию быта в наших землях все же мелка и суетна перед лицом истинного величия. Даже если ты, Леннар и тебе подобные, те, кто рожден на погибшей планете Леобея, создали наш мир, то ведь кто-то создал вас и все, что находится за пределами того, что мы называем Верхними и Нижними землями. И тебе впору подумать, что и ты смертен, и ты подвержен тлену, и, значит, существует Некто или Нечто, без имени или с тысячью и сотней тысяч имен, кто обрек тебя именно на такую судьбу, что вручена тебе! И нам надо счистить с нашей древней веры заскорузлый налет умолчаний, компромиссов и высшей целесообразности власти. Я верю, что Создатель, перед лицом которого все эти наши местные боги, возникшие здесь, внутри Корабля, и темный Илдыз, и великая Аллианн, Та, для Которой светит солнце, и даже сам пресветлый Ааааму, Податель жизни, покажутся жалкими и суетными существами! И именно сейчас, когда все мы на краю гибели, время повернуться лицом к Нему и уверовать, уверовать глубоко и искренне, потому что силы, способные спасти всех, уже вложены в нас, и следует только разбудить их…
Омм-Алькасоол умолк. Он был бледен, у него подергивались губы, а по лбу текли тоненькие струйки пота. Леннар ответил:
— И ты думаешь, что после таких слов стал ближе к Храму? Посмотри на них. Посмотри на своих собратьев, многие ли согласны с тем, что ты тут говорил?.. Что же касается веры… Не знаю. Не могу. Слишком много допущений и неясностей.
Неизвестно, что еще хотел сказать Леннар, но в этот момент в зале Молчания появились два новых лица, и после их появления теологические споры показались нелепыми и ненужными, как отпавшая от очищенного корнеплода шелуха. Первым был жрец-врачеватель, взявшийся оказать помощь Лайбо и Бер-Кун-Даку. Он посмотрел на Сына Неба и, когда глава Храма жестом позволил ему говорить, вымолвил:
