к столу и принялся что-то искать в лежащих на нём бумагах.
— А что вы предлагаете? У меня ванные комнаты в крыле мальчиков нуждаются в срочном ремонте, на кухне течёт крыша, а на крыльце вчера провалились две ступени, — благо, никто из персонала не свернул себе шею и не переломал ног! Может, вы будете так любезны и оплатите ремонт? Нет? Тогда нам придётся и дальше пользоваться щедростью господина Уэлча! Напомните, какой резон ему благотворительствовать нашему приюту, если мы откажем ему в удочерении девочки?
— Но, сэр, — не сдавалась воспитательница, — Майру, предыдущую его подопечную, нашли в сточной канаве практически выпотрошенную! И она была в интересном положении, сэр! Можем ли мы теперь доверять…
— Майра спуталась с каким-то проходимцем и побоялась признаться опекуну, предпочла пойти к мяснику, чтобы избавиться от проблемы! Вина господина Уэлча здесь лишь в том, что он давал своей подопечной слишком много воли!
— Не думаете ли вы, господин директор, что господин Уэлч и был причиной этой, как вы говорите, «проблемы»?
— Что вы несёте, мисс Эллисон?!
— А зачем, по-вашему, пятидесятилетнему одинокому мужчине удочерять почти взрослую девушку? А потом ещё одну, сразу после гибели первой?!
— Закройте рот! — процедил директор.
Его раздражение переросло в ярость.
— Ещё одно слово — и вы уволены, мисс Эллисон! — он наконец нашёл нужные бумаги, над головой Блада заскрипело перо: директор что-то подписывал. — Вы здесь недавно, и это в какой-то степени вас извиняет, — уже спокойнее продолжил мужчина, — вы, как и все мы, расстроены гибелью Майры, но вы, по всей видимости, не знаете, что господин Уэлч удочерил её много лет назад, когда девочке было восемь. Так что ваши предположения не только оскорбительны, но и лишены всяких оснований! Возьмите, — он протянул воспитательнице подписанные бумаги. — Ступайте, мисс Эллисон. И держите себя в руках, если и дальше хотите здесь работать.
Воспитательница молча взяла бумаги и быстрыми мелкими шагами покинула кабинет. Бладу показалось, что за шуршанием её длинной юбки он разобрал всхлип. Директор вздохнул с усталостью и облегчением, словно выдержал кулачный поединок, а не спор с подчинённой, прошёлся по кабинету. А потом резко обогнул стол, наклонился и цепко схватил притаившегося Шентэла за ухо, вытаскивая его на свет.
— Ах ты, сучёныш! Второй день в приюте, а уже процапился тырить мой виски, паршивец! — мужчина с силой толкнул Блада на пол. — Пшёл вон, гнида! Чтоб я тебя больше не видел возле моего кабинета! Завтра будешь наказан!
Винтерсблад вернулся в спальню, забрался в постель, закутался в одеяло. Под кожей холодными пальцами пересчитывал позвонки и рёбра озноб. Вот почему плакала Анна! Даже этот гнилой приют лучше, чем старый сладострастник, который будет делать с ней всё, что пожелает, и некому будет её защитить!
Перед его внутренним взором стояла рыжая Майра с широко раскрытыми остекленевшими глазами и перепачканными кровью юбками. Лёгкая, хрупкая. Она бесшумно скатилась по крутому склону оврага, и тухлая вода на его дне отозвалась едва слышным плеском, принимая покойницу, когда Шентэл сбросил её вниз. Блада затягивало в беспокойный глубокий сон, до краёв полный страшных видений.
***
Мальчишки напали на спящего новенького всей толпой незадолго до подъёма. Навалились, выкручивая руки, удерживая брыкающиеся ноги; толкаясь, потащили с кровати. Не удержали отчаянно сопротивлявшегося пленника, уронили, крепко приложив затылком, испуганно замерли вокруг неподвижного тела.
— Ты чё, ты его убил, что ли? — прошептал Булка, переводя расширившиеся от ужаса глаза на вожака.
— Чё сразу я-то, все держали!
— Но ты башку не удержал!
— Иди в жопу, Булка, не видел, что ли, как он извивался? Это тебе не табуретка — взял и понёс! — щуплый вожак со смешными реденькими усиками опустился на корточки, пощупал рукой под Бладовым затылком. — Сухо всё, — он продемонстрировал чистую ладонь остальным, — крови нет, голова цела. Раздевайте — и потащили, пока не очухался!
Очнулся Винтерсблад в незнакомой умывальной, которая была заметно опрятнее той, что он видел в предыдущие дни. Шентэл был распят посреди комнаты: его руки были крепко привязаны за запястья веревками, концы которых тянулись к трубам, идущим вдоль стен по обеим сторонам от мальчишки. В довесок к этому, он был абсолютно голым. Башка гудела, глаза словно свинцом налились.
— Чёрт! — прошипел Винтерсблад, изо всех сил дёргая накрепко привязанные верёвки. — Да чтоб вам своим же дерьмом подавиться, выблевки собачьи!
Из коридора послышались дружные шаги группы людей, и направлялись они, конечно, в умывальную.
— Чёрт, чёрт, чёрт! Паскуды проклятые! — Блад отчаянно забился на прочной привязи, словно попавшая в паутину муха.
Он готов был выдрать трубы с корнем, отгрызть себе руки, залить здесь всё водой и кровью, но те, кто привязал его, дело своё знали: верёвки крепкие, натянуты туго, до узлов не дотянуться. Ни выкрутиться, ни прикрыться!
На пороге появилась стайка девушек с мисс Эллисон во главе. Та вскрикнула и остановилась, будто налетела на невидимую стену. Вытаращила глаза на голого Блада, распятого посреди умывальной, покраснела, как молодой редис. Руки её хаотично заметались перед лицом, словно никак не могли определиться, за что же хвататься: закрыть глаза себе, девочкам, что набились в проход позади неё и ехидно хихикали, найти что-то, чем прикрыть срамное зрелище или отвязать верёвки с мальчишкиных запястий.
Паника молоденькой воспитательницы, едва не закончившаяся для неё обмороком, ещё больше веселила напиравших сзади любопытных девочек, бесстыдно меривших Блада насмешливыми взглядами. Вперёд, раздвигая хихикающую толпу локтями, выбралась Анна, обошла мисс Эллисон и встала перед Шентэлом: губы поджаты, в карих глазах кипит негодование. Гневно обернулась на подруг:
— Нашли забаву!
А потом одним движением стянула с себя через голову приютское платье, в которое могли поместиться три таких Анны. Оставшись в одном белье, девушка обернула платье вокруг Винтерсбладовых бёдер и склонилась над тугими узлами на его запястьях.
Девичий смех как будто выключили: воспитанницы смотрели на Рид с уважением и страхом.
— Мисс Эллисон, помогите, пожалуйста! — строго попросила Анна, развязывая верёвки.
Воспитательница отмерла, заторопилась выпроводить остальных девочек из умывальной.
— Вы же понимаете, мисс Рид, — зашептала мисс Эллисон, отвязывая вторую руку Блада, — даже если я не сообщу об этом инциденте, господин директор о нём всё равно узнает, и
