Налили еще по маленькой. Вкусно. Леха закусил брусочком сыра и продолжил.
— На бытовом уровне это не чувствуется. Метры и килограммы тут связаны через плотность здешней воды. Градусы температуры опираются на ее же замерзание и закипание, соответственно, все коэффициенты упругости, температурного расширения и прочие табличные значения — не вполне сопоставимы с данными нашей планеты. Но, если ты многие годы проводил расчеты прочности, кое-какие моменты откладываются в памяти, как молитва.
Так вот. По чисто субъективным впечатлениям, этот мир немного… мягче, что ли. А вот про химические процессы — картина сложная. Такое ощущение, что скорость реакции здесь сильнее зависит от температуры. И насчет электричества — полная непонятка. Ни грозовых разрядов, ни огней святого Эльма. Только изредка отдаленные всполохи наблюдались. Понимаешь — всегда отдаленные. Ты что-нибудь понимаешь? Наливай.
Гошка разлил по крошечным стопочкам этот мескаль, зацепил на вилку квашеной капустки, и неверным взглядом «оценил» собеседника.
— Не-а. Рикан сперва немного приголубим, потом…
— Приголубим.
За это и выпили.
— Леш, кораблики получились на славу. Только жить в них — каторга. Это чисто боевая машина. На суше народ может выбраться из-под брони. На травке поваляться, цветочки понюхать. А в море? Ну, держал я пару экипажей для отдыха на транспорте сопровождения. Два миноносца в дозоре, один по готовности номер три. Так мы в это время в бухте стояли с постами наблюдения на высотке и на мысах. Почти, как в базе.
А ведь, если их куда-то далеко нужно отправлять? Дней десять без берега выдержать можно. Ну, сжав зубы, мужики и месяц продержатся. Ради нескольких часов боя. А ведь утомление накапливается. И более всего страдают от него те, на кого самая большая надежда — люди постарше, поопытней, поискусней.
— Ты о корабле — носителе, что ли? Так его как раз должны достраивать. Вернее, думают, что делают лихтеровоз. Как раз года полтора уже ведутся работы по моим чертежам. Только я как раз в то время в опалу угодил, и сейчас совершенно не в курсе хода работ.
— На воду уже спущен твой лихтеровоз, достроен и испытан, пока ты тут пьянствуешь. — Вот это номер! Го собственной персоной в дверях кухни, причем в руках у него бутылка. Не иначе, мировую принес. Не индейцы, чай, трубкой мира обходиться. Настоящая огненная вода. Леха поставил еще одну стопочку. — Инженеры с того завода, где шла достройка, головы ломали, зачем нужны лихтеры с такой большой осадкой. Уже готовы чертежи измененного варианта для транспортировки мелкосидящих барж.
— Если запустите его в работу, то архипелаг Фитца сможем заселить. Там, слух ходил, полиметаллические руды с хорошим углем соседствуют. Редкая удача. И ни одного толкового фарватера. — Леха наливает в стопочку нового собутыльника побольше, а себе и Гошке — на донышко. — Догоняй.
— Говорят, на Земле эту пакость закусывают соленым лимоном, — Го кривится и заталкивает в рот соленый помидор. — Как вы можете это пить?
К вкусу мескаля Гошка уже притерпелся, а вот помидор — косорыловка.
— Слушай, Леха, а ведь супруга твоя от меня, почитай всю историю в самом правдивом варианте выслушала. Ты уж скажи ей, что не надо подружкам это пересказывать. — До Гошки дошло, что он, кажется, сболтнул лишнего после первых рюмочек.
— Да не боись, Кукса! Аги знает, какие сведения для каких ушей. — Успокаивает его хозяин.
Все ясно. Разговор теряет связность. Задушевно. И у Го глаза заблестели.
— Вы ведь здесь от меня очередную тайну готовите. Так что — в добрый путь. И опала твоя, Тавруха, не завершена. Ты уж продолжай непонятого гения разыгрывать. А когда по тем листикам, что перевернул, мысли додумаешь, гони записку обычным каналом. Дадут ей ход… мне кажется.
Ага, это он почеркушки углядел, на которых мысли лейтенанта Геринга нетвердой уже рукой набрасывал Леха под Гошкину диктовку.
— Да, пока я память не потерял, держи вот. — Из нагрудного кармана гость извлек пару погон. На каждом по кружочку. Командорское звание. Это, что, флотом теперь командовать? Или эскадрой?
— Го, не надо бы так частить. — Гошка пытается прекратить это непотребство. — Что это за звездопад? Мне с дивизионом еще трудиться и трудиться.
— Так трудись, наливай. Звание обмоем. Оно для меня важнее, чем для тебя. Ну, года через полтора поймешь.
Риканская бухта Канопус отсекается от океана островом. Получается длинный канал, отлично прикрытый от штормов. Материковый берег — непрерывная цепь причалов, складов и железнодорожных коммуникаций. Очень крупный порт. На запросы береговых постов ответили уверенно — данные об условных сигналах пленные сигнальщики еще на рейдерской базе сообщили верно. А флага при сумеречном освещении короткого вечера низких широт не разглядеть. Так что лихтеровоз прошел на рейд беспрепятственно. Застопорил ход, зажег стояночные огни, принял балласт, и миноносцы спокойненько последовали в конец акватории к причалам военной гавани. В этом порту неприятеля никто не ожидает.
Начало ночи, тусклое ущербное ночное светило позволяет неплохо ориентироваться. Здесь никто не готовится к нападению, и паровые катера деловито расставляют мины точно в заранее спланированные места. Лоция и карта акватории изучены тщательно. А с идущих самым малым ходом миноносцев за борт плюхаются аквалангисты. Здесь, в тропиках, темно долго. Времени хватает на все. Лихтеровоз давно ушел, паровые катера четко по графику собрали людей-лягушек, и деловито проследовали на выход. А миноносцы покачиваются в тени под скалистым берегом на пологой волне прилива.
Время вышло. Малым ходом отряд втягивается в ограниченное длинными пирсами пространство военной гавани. Цели распределены заранее. Торпеды пущены. Здесь базируется отряд средних крейсеров. Вернее, базировался. А теперь он будет лежать на дне. По паре огромных пробоины, проделанных в нужных местах, достаточно, чтобы обеспечить надежное утопление. Место у стенки, где должен был стоять крейсер, предназначенный семьсот третьему, оказалось пусто. Видимо в дозоре, или в крейсирование ушел. Зато в соседнем бассейне нашлись цели — эскорты. Каждому досталось по торпеде в районе миделя.
А тут начали срабатывать часовые механизмы установленных пловцами мин. И заговорили орудия миноносцев. Безоружный, беззащитный изнутри торговый порт подвергся варварскому воздействию артиллерии. Комендоры аккуратно выцеливали и клали снаряды с неторопливой обстоятельностью. Забрезживший рассвет четче проявил картину. Пожары в пакгаузах, пылающие склады, что-то взрывается, паника.
